Двое против ста

Алтынов Сергей Евгеньевич

– Твою мать! – Не сдержавшись, Валерий врезал незадачливому вояке по шее. Слегка, не в полную силу. – Патроны береги, сопляк! Где десантные БТРы? – спросил он у второго, более старшего прапорщика.

И в самом деле, рядом с управлением, которое находилось аккурат напротив здания Дома правительства, всегда стояло несколько БТРов с десантниками.

– Не знаю, исчезли, – ответил прапорщик.

Сжечь их боевики никак не могли. Уже после Феоктистов узнает, что в центре Грозного войск практически не было, и вообще боевики преспокойно вошли в город, не получив никакого отпора. Все

это называлось одним словом – измена, но в те часы у Валерия и его сослуживцев задача была одна – выстоять. Надо сказать, что взять приступом здание контрразведки было задачей не из легких даже для хорошо обученного специального подразделения. Кирпичное здание, обнесенное бетонными блоками с бойницами. Крепость. Ко всему прочему, у контрразведчиков имелись крупнокалиберные пулеметы.

– Мужики, не дрейфь, – весело подбодрил сослуживцев Шарманкин.

Через пять минут Юра и Валерий вновь были в «штабе» у начальника управления.

– В управлении мы продержимся более суток, – докладывал Шарманкин как старший по званию. – А как быть с общежитием?

На некоторое время в «штабе» воцарилось молчание. Здание чекистского общежития находилось на противоположной стороне от управления, всего в каких-то трехстах метрах. Однако в боевой обстановке эти метры вовсе не «какие-то». Общежитие являло собой панельную пятиэтажку с хлипкими фанерными перегородками.

– Сколько там сейчас человек? – спросил Феоктистов начальника.

– Около пятидесяти, – ответил тот.

Фактически все эти «около пятидесяти» оказались в положении заложников... Тем временем на столе начальника заработала рация. Несмотря на радиопомехи, Феоктистов и Юра сразу узнали голос подполковника Лебедева, бывшего сейчас в общежитии за старшего.

– Что нам делать? – с трудом сдерживая себя, спрашивал Лебедев начальника.

– Мы пока не можем вам помочь, – ответил начальник. – Заблокируйте все двери, обороняйтесь!

Не сдержавшись, начальник хлопнул кулаком по столу. Злился он не на своего подчиненного Лебедева, а на свое бессилие. Что мог сделать сорокадевятилетний полковник, чтобы спасти людей? Послать на верную смерть других своих подчиненных?

– Ждите, ребята... – только и произнес он в рацию.

– А что если, – сказал, немного заикаясь, Юра Шарманкин, – мы втроем прорвемся к общежитию?

– Кто это мы втроем?

– Я, майор Феоктистов и капитан Григорьев. Мы поможем держать оборону и разведаем возможные пути отхода. Там ведь у них ни одного спеца!

Что правда, то правда. В здании общежития находились оперы экономического отдела и контрразведки на стратегических объектах, водители, кадровики, сотрудники наружного наблюдения. В здании же управления оставались еще пятнадцать бойцов спецназа под командованием майора Саши Максакова.

– А как прорветесь? – спросил начальник.

– Очень просто, – ответил Шарманкин и начал объяснять.

Не прошло и десяти минут, как Валера и Гена Григорьев выкатили из внутреннего гаража оперативную «Ниву».

– Я сяду за руль, – сказал Юра. – Ну а вы, – кивнул он Гене и Валере, – бьете плотным огнем без остановки. Триста метров должны проскочить. А ты, – Шарманкин повернулся к молодому лейтенанту,

стоявшему рядом, – устроишь дымовую завесу.

– В дыму не заблудитесь? – спросил тот.

Шарманкин замотал головой, а Валера и Гена лишь усмехнулись. Юра был водителем от Бога, настоящим асом. И машину, и БТР, и БМД он мог водить и в дыму, и с завязанными глазами, как его тезка экстрасенс Юрий Горный.

Лейтенант жахнул дымовым зарядом из гранатомета, и «Нива» рванулась вперед. В считаные секунды она преодолела нужное расстояние и затормозила в каком-то метре от входа в подвал общежития. Там их встретили предупрежденные по рации сотрудники во главе с подполковником Лебедевым.

– Что здесь у вас? – тут же по-деловому осведомился у Лебедева Шарманкин.

– Если начнут обстреливать из гранатометов, то разнесут все здание, – ответил подполковник.

– Не начнут, – твердо произнес Феоктистов. – Если здание рухнет, оно перекроет подход к Дому правительства. Если загорится, то и это боевикам не с руки.

– Смотрите, к нам переговорщики! – сообщил от окна наблюдатель, худощавый паренек лет двадцати пяти, в синем спортивном костюмчике и модных очках.

И в самом деле, к зданию с белой тряпкой на длинной сучковатой ветке двигалась небольшая группа чеченских бойцов. Впереди уверенной походкой шагал маленький, щупловатый мужчина в камуфляжной куртке. У него было гладко выбритое лицо и рыжеватые слегка вьющиеся волосы. Он совсем не походил на несгибаемого бойца чеченского сопротивления, тем не менее Ротмистр сразу узнал его. Это был полковник Умар, в прошлом носивший погоны прапорщика, но при этом проходивший службу в спецназе ГРУ. Валерий был прекрасно осведомлен, что, несмотря на свою субтильную внешность, этот человек перешибает ребром ладони огнеупорные кирпичи и точно метает как ножи и штыки, так и саперные лопатки и звездочки-сюрикены. Юра Шарманкин высунулся из окна.

– Привет! – улыбнувшись, громко произнес полковник Умар. – Сдаваться собираетесь или вас живьем тут пожечь?

Шарманкин лишь усмехнулся, не торопясь с ответом.

– Что ты смеешься, генералиссимус? – все в том же тоне продолжал полковник Умар. – Если вы сложите и сдадите мне оружие, я гарантирую вам жизнь! У вас безвыходное положение.

– Безвыходных положений не бывает, – ответил появившийся в окне рядом с Шарманкиным немолодой подполковник из кадрового отдела.

– Ваш СОБР уже сдался! – сообщил полковник Умар.

– Мы не СОБР, мы ФСБ! – спокойным голосом произнес Юра Шарманкин.

– Извини, но для меня это то же самое, только в другой руке, – перестав улыбаться, проговорил Умар.

В этот момент в окне общежития вспыхнула вспышка фотоаппарата-мыльницы. Это парнишка-наблюдатель решил запечатлеть полковника Умара для истории. Феоктистов вспомнил, что этого худенького парня в очках зовут Миша и что он имеет звание прапорщика, а работает водителем оперативной машины.

– Снимай, пожалуйста! – На лице Умара вновь появилась совсем не злая, почти добродушная усмешка. – Все равно ты уже труп, как и все те крысы, что засели в этом пятиэтажном ящике... Даю вам двадцать минут! – закончил он властным, повелительным голосом.