Двое строптивых

Старшов Евгений

Четвертый столп, учрежденный в бытность пребывания ордена на Кипре — адмирал, представитель "языка" Италии. Он командовал флотом и имел абсолютную власть над кораблями и экипажами за исключением тех случаев, когда на корабле или на флоте присутствовал великий магистр.

Пятый столп — драпье, он же кастелян, или великий консерватор из "языка" Арагона, — ведал орденскими одеяниями, мастерскими по их изготовлению и хранением готового платья.

Шестой столп — великий туркополиер, представитель "языка" Англии, командующий легкой кавалерией, созданной из местных жителей и находящийся в подчинении у маршала.

Седьмой столп — казначей, или великий бальи из "языка" Германии, заведовавший финансами ордена, его торговой

деятельностью, надзиравший за наличием живого скота и птицы, а также за поддержанием в обороноспособном состоянии орденских замков. Как видим, весьма хлопотная и разносторонняя деятельность, от архитектуры до свиноводства.

Учрежденный в 1461 году восьмой столп — великий канцлер, представлявший выделенный из "языка" Арагона "язык" Кастилии, заведующий секретариатом великого магистра и исполняющий, в современной аналогии, функции орденского "министра иностранных дел". Естественно, эти обязанности быстро вознесли восьмой столп с последнего места буквально на вершину орденской иерархии, что обернулось в 1522 году пагубными последствиями. Вице-канцлер заведовал орденским архивом.

Столпы входили в так называемый постоянный совет вместе с великим магистром, его лейтенантом, епископом, рядом приоров [2] и бальи [3] , поэтому, по закону, четыре столпа из семи (восьми) всегда должны были находиться на острове, а покидать его могли только с разрешения капитула при условии назначения заместителя — лейтенанта.

Совет подчинялся генеральному капитулу — общему собранию ордена, являющемуся (по крайней мере, официально) высшей исполнительной властью. Капитул созывался великим магистром регулярно, обычно раз в 5—15 лет, кроме того, капитул собирался по важнейшим экстренным случаям, в частности, когда умирал магистр или начинались военные действия.

2

Приор — в католических духовных орденах звание сановника, второго по значимости после великого магистра.

3

Бальи — по рангу нижестоящая (после приора) должность в ордене.

Существовали и более мелкие должности — вроде магистра по ослам и т. д., причем их могли занимать не только латиняне, но и греки.

Местная администрация была представлена командорствами и объединявшими их прецепториями. Во главе командорств стояли командоры или кастелланы (если командорством являлся замок), назначаемые приором и платившие налоги в прецепторию. Главами последних были приоры, передававшие собранные доходы дальше, в орденское казначейство.

Рыцарями были дворяне, причем они должны были доказать свое благородное происхождение от обоих родителей на протяжении нескольких, иногда довольно многих, поколений (в каждом "языке" были свои правила — от немцев требовались метрики на 16 поколений, испанцам и итальянцам хватало четырех). Орден оставлял за собой право отправить на родину кандидата тайную проверочную комиссию. Иногда, по ходатайству папы или орденского капитула, в состав рыцарей мог быть принят сын дворянина и простолюдинки.

Капелланы происходили как из знати, так и из свободного простого народа, а оруженосцы (сардженты) должны были быть потомками свободных людей.

Послушание в этой военно-религиозной организации, разумеется, стояло во главе угла. Проступки расследовались судом из четырех инстанций, кара налагалась соответственно их серьезности, невзирая на звание. К примеру, в 1522 году за измену был казнен "столп" Кастилии д’Амарал.

Аскеза в военно-монашеском ордене, впрочем, не особенно приживалась. Официально рыцарям было сделано послабление,

в смысле постной еды. Как монахи, они теоретически не могли есть мясо четвероногих животных, но так как это ослабляло силы воинов, было постановлено не только нарушение этого правила, но и дополнительные приемы пищи в походах и даже, по воле магистра, принуждение к мясоедению строгих постников.

Вот почему в жизни воинов Христовых постепенно появлялись и роскошь, и охота, и излишнее винопитие, и женщины, хотя, конечно, великие магистры время от времени занимались целительством подобного рода язв.

О социальной деятельности ордена можно сказать следующее. Иоанниты недаром звались еще и госпитальерами: медицинское обслуживание на Родосе оказалось на высоте, мало кем достигаемой в то время.

Особо знаменит иоаннитский госпиталь был своими хирургами. Соответствующие чины наблюдали за наличием лекарств, больных окружал целый штат сиделок, а кормили их на серебряной (!) посуде курятиной, хлебом и вином.

И все же это был не рай земной, а лечебное учреждение, где одни выздоравливали, а другие умирали, поэтому о смерти следовало помнить. Кроме того, каждый новоприбывший пациент был обязан написать завещание в присутствии капеллана, пользуясь в случае безграмотности госпитальным писцом.

Каждое утро капеллан служил мессу, на которой присутствовали и причащались больные. Опять же, чтобы не отягощать пациентов грехами, в госпитале было запрещено играть в карты и в кости, а также читать книги, не соответствовавшие христианскому содержанию. Но для особых состоятельных господ имелся отдельный госпиталь Святой Екатерины с индивидуальными палатами, и там никто за поведением пациентов не следил.

Великий госпитальер заведовал не только самим госпиталем и островной медициной. В его ведение также входил присмотр за вдовами, сиротами и нищими, которых орденские чины несколько высокопарно называли своими господами.

Безденежным невестам на свадьбу выдавался дар от ордена. Освобождаемый из заключения преступник снабжался 12 денье, чтобы ему было на что начать новую жизнь. При госпитале трижды в неделю 30 нищих получали пищу и вино, каждую субботу во время Великого поста 13 нищих получали одежду и немного денег. Специально назначенный орденом человек надзирал над мастерскими, в которых чинились старые обувь и одежда для последующей раздачи нищим.

Также при госпитале воспитывали сирот, а с состоятельных горожан порой взимался налог на образование родосских детей, которых учили и греческому, и латинскому языкам.

Отношения латинян с греками были непростыми. Заново укрепленная рыцарями внутригородская византийская стена надежно охраняла рыцарскую часть города — Коллакиум — от греческой Бурги (Хоры). Это означало, что рыцари боялись восстания местного населения.

Родосцы-греки после некоторых колебаний не приняли религиозную унию с Римом, за которую ухватилась было умиравшая Византия, однако потом, с ее падением и ввиду вынужденного сожительства с латинянами, защищавшими Родос от мусульман, в 1474 году и родосская церковь вступила в унию, чем отшатнула от себя часть простого народа. Периодически возникали религиозные восстания, подстрекаемые фанатичными монахами.

Родосский униатский митрополит, сосуществовавший с латинским, жестоко карал подстрекателей, а великий магистр Орсини даже выслал их в некотором количестве с острова в 1476 году.

По условиям унии, греческий митрополит должен был принести клятву верности святому Петру, Римской Церкви и латинскому архиепископу Родоса. По его смерти великий магистр сам выбирал митрополиту преемника, но из двух или трех кандидатов, представляемых греками. После этого избрание ратифицировалось латинским иерархом, затем новый митрополит приносил клятву верности великому магистру и католическому архиепископу, после чего его ставили в митрополиты по православному обряду.