Шрифт:
Михаил Павлович КОРШУНОВ
Двое в дороге
Рассказ
МЫ УПРЯМЫЕ
Я понял, что сюда нельзя было ехать на машине. Кир тоже понял. Я видел это по его напряженному лицу.
Не в первый раз он отправлялся со мной и уже хорошо знал, что такое автомобиль и дорога.
Песок.
Он начался, как только свернули с большака в лес. Вначале несильный, терпимый. Я думал, что вот-вот кончится. Но это "вот-вот" тянулось второй час.
Никаких дорожных знаков. Кое-где на деревьях
Я ехал обследовать район падения метеорита. Надо было нанести на карту, оконтурить.
Кир поглядывал на приборы - температура воды, давление масла, амперметр.
По обе стороны дороги стоял лес. Где-то должны быть болота. За время пути нам никто не повстречался - ни пеший, ни конный, ни на автомобиле.
Тишина. Безлюдье. Только шелест песка под колесами. Ехать сюда на машине нельзя было. Мы серьезно рисковали.
– Девяносто пять, - сказал Кир.
Я тоже видел, что температура воды уже девяносто пять. Надо делать передышку.
Подыскал поляну и вырулил на нее. Заглушил мотор.
На поляне росли высокие белые цветы. Они согнулись под машиной тугой волной.
– Умоемся?
– спросил Кир.
– Умоемся.
Он достал с заднего сиденья большую резиновую грелку, полотенце и мыло. В грелке мы возили воду. Это удобнее, чем в металлическом баке: вода не плескалась и можно было держать где угодно, хоть на сиденье.
Кир открутил грелку и начал сливать мне. Я умылся. Сразу стало легче. Потом слил ему.
Кир убрал мыло и полотенце. Грелку положил на переднее крыло: она ему еще пригодится. Над мотором дрожал горячий воздух, как над плитой.
Я разложил на земле карту. Хотел проверить, сколько осталось до Лисьего носа, где упал метеорит.
Кир вытащил из-под сиденья мои кожаные перчатки, надел их. Они были ему очень велики. Его тонкие руки с перчатками напоминали веточки, на концах которых висели кленовые листья.
Кир взобрался на буфер и начал прокачивать в моторе масляный фильтр. Проверил натяжение ремня вентилятора, смахнул пыль с бензонасоса. Поглядел, не подтекает ли.
Осторожно, чтобы не ожечь лицо паром, открутил пробку радиатора. Долил из грелки воды.
Я наблюдал за ним. Мне нравилось, что он так много уже знал и умел.
Кир спрыгнул с буфера, снял перчатки, убрал грелку и подошел ко мне:
– Мы не сбились с пути, папа?
– Нет. Все в порядке. Видишь, последняя развилка и хутор Ерик. Теперь должна быть часовня и хутор Медвежки. Потом Шарапова охота, и тогда Лисий нос.
Я подобрал сосновую иголку, измерил ею расстояние по масштабу до Лисьего носа.
– Двести двадцать километров.
– Часов на восемь при такой дороге, да, папа?
– Да. Часов на восемь. Может, и больше.
– А почему на карте обозначены болота, а кругом песок?
– Да. Странно. Я тоже думал.
– Интересно, какой упал метеорит - большой или нет.
– Это мы и должны выяснить.
– А вдруг такой, как "Палласово железо" или "Богуславка"?
– Вряд ли. Большие кристаллы-монолиты - редкость.
– Ну и что же. Ты сам говорил - никто не думал, что Сихотэ-Алинский окажется таким огромным.
– Да. Никто не думал. Ну, поехали.
Я завел мотор и вырулил на дорогу.
Волна белых цветов выпрямилась, будто никакой машины никогда не стояло на этой поляне.
– Страшно, если в песке попадается камень, да, папа?
– Да. Страшно.
Я не хотел об этом говорить, но Кир сам догадался. Камень может повредить снизу мотор. Масло вытечет - и тогда машина мертвая. Буксируй тросом.
Я следил за дорогой. Кир тоже следил. Зарубки на деревьях пропали. Песок густел. Колея становилась глубже. Скорость я не сбавлял. Останавливаться или сбавлять скорость нельзя: затянет в песок - и не тронешься с места.
Машина шла хотя и не быстро, но с предельным напряжением. Ее трясло.
– Восемьдесят, - сказал Кир.
Лес сжимал дорогу. Иногда деревья справа и слева сплетали между собой вершины. Шелестел песок.
Часовня оказалась у самой дороги. Построена была из бревен. Они полопались от старости.
– И чего метеориты падают в таких неудобных местах!
– Кир вздохнул. Люди раньше их боялись - думали, что плохо, да?
– Думали, что плохо.
– А правда, папа, что на Бородинском поле перед боем упал метеорит?
– Правда.
– А мы все равно Наполеона разбили. Не сразу, но потом.
– Конечно.
– Уже девяносто пять.
Я начал приглядывать, куда выпрыгнуть из колеи, чтобы потом можно было тронуться с места.
Выпрыгнул. Встал. Под машиной опять примялись белые цветы.
– Умоемся?
– Да.
Я расстелил на земле карту. Подобрал сосновую иголку. Промерил расстояние, которое прошли до часовни, - тридцать четыре километра. Не много.
Кира я спросил:
– Ты есть хочешь?
– Нет еще.
– Тогда поедим в Медвежках.
– Хорошо, папа.
Подняли капот. Мотор остывал.
Кир первый услышал шум грузовика. Потом услышал и я.
Мы выбежали на дорогу. Навстречу ехал тяжелый самосвал.
Я махнул рукой.
Самосвал остановился прямо в колее. Песок ему не страшен.
– Привет, - сказал шофер.
– Привет, - сказали мы с Киром.
– Туристы?
– Нет. Не туристы.
– А то наша дорога не для туризма.
– Догадаться не трудно, - сказал я.