Двое в лунном свете
Шрифт:
Эмброуз продолжал смотреть на улицу, но уголок его рта слегка дернулся.
– Они знакомы с эксцентричным джентльменом по имени Далримпл, – сказал он.
– Потрясающе! – Конкордия расправила свои перчатки. – Должна признаться, что я не слишком-то осведомлена в таких тонких делах, но мне всегда казалось, что в клуб принимают только по рекомендации кого-то из постоянных членов этого клуба. Разумеется, этот человек должен очень хорошо знать кандидата на место в клубе.
– Да, и джентльмен, рекомендовавший меня в клуб, очень хорошо
Конкордия поморщилась.
– Ты имеешь в виду мистера Стоунера? – спросила она.
– Имя Стоунера отворяет многие двери в этом городе, – проговорил Эмброуз.
Учительница вздохнула:
– Тебе вся эта игра по нраву, не так ли?
Эмброуз из вежливости сделал вид, что его удивил ее вопрос.
– О какой игре идет речь?
– Ох, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, – слегка улыбнулась Конкордия. – Задавать тебе личные вопросы – это то же самое, что ловить лунный свет. Каждый человек явственно видит его, но схватить, потрогать не может.
Несколько мгновений Уэллс молчал, уголок его рта больше не дергался.
– Я не привык объяснять что-то, касающееся меня, кому-то, – наконец промолвил он.
– Я тоже.
Откинувшись назад, Эмброуз положил руку на спинку сиденья.
– Мне это известно.
– Похоже, что ради карьеры нам обоим пришлось создать целую систему конспирации, скрывающую нашу личную жизнь, – заметила Конкордия.
С минуту Уэллс раздумывал над ее словами, а затем демонстративно кивнул.
– И что же для тебя главное? – поинтересовался он наконец.
– Мне кажется, что если человек долгое время имел дело с тайнами, ему трудно отказаться от этой привычки, – промолвила Конкордия.
В глазах Эмброуза промелькнула какая-то тень. Заметив ее, Конкордия подумала было, что зашла слишком далеко в своих предположениях.
К ее удивлению, Эмброуз наклонился к ней поближе и провел пальцем по ее подбородку.
– Временами лучше не изменять старым привычкам, – сказал он.
– Я же нарушила собственную привычку и поведала тебе о своем прошлом в обществе «Чистый родник», – заметила Конкордия.
– Можешь не сомневаться: я сохраню твои тайны, – пообещал Эмброуз.
– В этом я как раз не сомневаюсь. Но мы с тобой находимся в разном положении, потому что не все рассказали о себе друг другу, Эмброуз. Я до сих пор тебе доверяла. А ты можешь доверять мне?
Уэллс снова откинулся на спинку сиденья, пытаясь взять себя в руки.
– Это вовсе не вопрос доверия, – заметил он.
– Следует ли мне понимать, что твои секреты просто ужасны?
Брови Уэллса приподнялись – он явно хотел остановить дальнейшие расспросы на эту тему.
– Я же не одна из твоих учениц, которым хорошо от твоего участия и желания выслушать их, Конкордия. Я давно храню свои секреты.
Учительница напряглась, услышав довольно суровую отповедь Эмброуза. Не похоже, чтобы он собирался ей довериться.
– Что ж, очень хорошо. – Она
Уэллс стал вновь задумчиво смотреть в окно. Между ними повисла тишина. Через некоторое время, будучи не в силах больше выносить ее, Конкордия попыталась завести разговор.
– Хотелось бы мне знать, что бы сказала миссис Хокстон, узнав, что происходит в благотворительной школе для девочек Уинслоу, – промолвила она.
– Что еще за миссис Хокстон, черт побери? – сердито спросил Эмброуз.
– Благотворительница этой школы, – объяснила Конкордия. – Ее портрет висит в кабинете Эдит Пратт – напротив фотографии королевы.
– Да неужели? – Уэллс удивленно приподнял брови. – В таком случае ты задала очень интересный вопрос. Мне тоже любопытно, знает ли миссис Хокстон о том, что происходит в школе.
– Полагаю, ей ничего об этом не известно.
– А почему ты так думаешь?
– Судя по тому, что рассказывали мне о ней девочки, миссис Хокстон из тех женщин, которые становятся филантропами, потому что верят: благотворительность повысит их общественный статус. На самом-то деле все эти миссис Хокстон ничуть не интересуются ни сиротами, ни школами, которые они опекают.
– А девочки когда-нибудь видели миссис Хокстон?
– Лишь однажды, – ответила Конкордия. – Как-то раз миссис Хокстон появилась в школе на Рождество и задержалась там ровно столько времени, чтобы вручить каждой девочке по паре митенок. По словам Ханны, Эдвины, Теодоры и Фебы, ради этого в столовую привели всех девочек без исключения. Мисс Пратт произнесла короткую речь о том, как им всем повезло, потому что им попалась такая чудесная и щедрая благотворительница, затем девочки спели несколько рождественских гимнов, а потом миссис Хокстон уехала.
Эмброуз с отвращением покачал головой.
– Вероятно, эту встречу устроили для того, чтобы ученицы навсегда запомнили то Рождество.
– А я считаю, можно с уверенностью сказать, что миссис Хокстон не слишком-то интересуется делами в школе Уинслоу, – добавила Конкордия.
– Совершенно с тобою согласен, – кивнул Эмброуз. – И тем не менее…
– Да?
– Было бы интересно задать миссис Хокстон несколько вопросов о том, как она осуществляет свою благотворительность и насколько бывает при этом щедра, – сказал Уэллс.
Конкордия изумленно уставилась на своего спутника.
– Ты собираешься задавать вопросы миссис Хокстон? – спросила она.
– Да, – подтвердил молодой человек. – Но думаю, с вопросами стоит подождать до завтра, сегодня уже слишком поздно.
– Ты с ней знаком?
– Никогда не видел эту женщину, – признался Эмброуз.
– Очевидно, она очень состоятельная дама, которая вращается в высшем свете, – проговорила Конкордия. – Так скажи мне, ради Бога, как ты собираешься проникнуть к ней? Как убедишь ее потолковать с тобой?