Двое
Шрифт:
Часы показывают начало седьмого, и из спальни начинают доносится заспанные голоса девчонок. Вчера мы до ночи просидели на кухне за разговорами, а сегодня им рано вставать на работу. Марина сказала, что оставит мне ключи на случай, если я куда-нибудь захочу выйти. Добрая такая. Почему у нее до сих пор нет парня? Куда эти дурачки смотрят?
Натянув джинсы, я иду в ванную, чтобы успеть умыться до того, как ее займут хозяйки. Нужно помнить, что я в гостях и дополнительной душевой, как в квартире Булата здесь нет. Нельзя оставаться здесь долго —
— Доброе утро, Тай. Как спала? — Марина смотрит на меня из-за двери холодильника. Ее глаза немного опухшие от сна и волосы растрепаны, и в этот момент я начинаю любить ее еще больше. Такая милая и домашняя.
— Спасибо, хорошо. У вас очень удобный диван. — Я киваю на плиту, — Помочь с завтраком? — и спохватившись, добавляю: — Прости, что ничего с собой не привезла из продуктов.
— Глупости не говори, — шутливо журит подруга. — Я обычно ем кашу, но для тебя могу приготовить яичницу. Будешь?
— Я буду как все. Каша ведь очень полезная.
Когда мы садимся за стол, на кухню забегает Даша и хватает чашку с кофе, которую налила для нее Марина. Она одета в рубашку и брюки, на лице макияж.
— Опаздываю, пипец, — жалуется она, делая шумный глоток. — Дир с меня три шкуры спустит.
Даша работает менеджером в автосалоне, который находится на другом конце Москвы. Раньше офис находился близко к их дому, но месяц назад ее перевели новый, и теперь она почти час тратит на дорогу. Это мне все Марина рассказала.
— Как ты, Тай? — спрашивает Марина после того, как Даша уносится, хлопнув дверью. — Такая притихшая. Непривычно даже.
Я с силой поджимаю пальцы ног, чтобы отвлечь себя от потребности разреветься.
— Я слабачка.
— С чего ты так решила?
С Мариной не нужно пытаться казаться лучше, чем я есть, да сейчас я на это и неспособна. Слишком разбита.
— Даже суток не прошло, а я уже полжизни готова отдать, чтобы он позвонил и попросил меня вернуться. И знаешь, что самое ужасное? Что если он это сделает, я забуду обо всем и побегу. Вот так я его люблю. Готова прощать все до бесконечности.
— Может, это и не так плохо. Я хочу сказать… — Марина опускает глаза и мнется, словно ей неудобно. — Просто ваши отношения… они не совсем обычные... Он ведь принес тебе подарок, а значит, ты ему не так уж безразлична.
— Мне ведь совсем не важен подарок. Я бы отказалась от всех своих платьев, чтобы провести время с ним. Он просто от меня откупился.
Марина ничего не отвечает. Снова смотрит в стол и крутит в руках чашку.
— Ты хочешь что-то сказать, но молчишь. Не надо меня жалеть.
— Я не думаю, что ему нужно от тебя откупаться, Тай. Зачем ему это? У вас ведь договорные отношения. — Ее лицостановится почти жалобным: — Ты только не обижайся на меня за эти слова, ладно?
Я, может, и рада обидеться, вот только она права. Да, у нас договор, но что мне делать с моими чувствами? Как выкинуть из головы наши ужины, поцелуи и собственные надежды? Ведь если внутри болит — значит, есть повод.
— Я вернусь в районе пяти, — говорит Марина, стоя перед дверью в прихожей. — С плитой разберешься? Если будут вопросы — звони. Ключи я тебе оставила. Не грусти, ладно? Все будет хорошо. Мне кажется, вы еще помиритесь.
Я выдавливаю улыбку ей в ответ, но она выходит кривой и жалкой. Я знаю, что не помиримся. Булат никогда ко мне не придет. Разве что я буду умирать, да и то не факт.
Едва дверь за Мариной захлопывается, к подавленному настроению неожиданно присоединяется чувство стыда. Девчонки просидели со мной до глубокой ночи, выслушивая мои жалобы и утешая, а теперь уехали на работу. Мне же никуда не нужно, потому что я не работаю. Я никогда не испытывала сожаления по этому поводу, особенно после того, как Марина показывала, насколько сильно у нее отекают ноги от многочасового хождения по залу, но именно сейчас вдруг ощущаю себя никчемной. Даже удивительно, что девчонки так хорошо ко мне относятся и не осуждают за безделье.
Я возвращаюсь в гостиную, собираю постельное белье с дивана, перемещаюсь на кухню и мою посуду. Может быть почистить окна? Надо как-то отплатить девчонкам за гостеприимство.
Заняться окнами мне не удается, потому что силы внезапно меня покидают, и я оседаю на диван безвольным мешком. Хочется выть. Ну почему он даже не секунду не желает покинуть мою голову? Булат в каждой моей мысли, каждом моем движении. Он, он, всегда и везде он.
Что мне делать? Умолять его принять меня обратно? Не могу, ведь это означает окончательно забыть о гордости. Даже если он действительно выбирал подарок для меня, дальнейшие события все перечеркнули.
Умом я все понимаю, но сердце почему-то отказывается его слушать. Как бы все было просто, если бы оно это сделало. Решил, что человек тебе не подходит — взял и вычеркнул его из своей жизни. Обидели тебя — переступил и забыл.
Я обнимаю себя руками и кладу голову на подлокотник дивана. Тело уставшее и измученное, кажется, что даже волосы ноют, будто душевная боль передалась и им. Скатившаяся слеза холодит кожу и затекает под воротник футболки. Я закрываю глаза. Хочу заснуть, а проснуться счастливой и здоровой. Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть так будет.
Резкая трель телефонного звонка заставляет меня вскочить и начать потерянно озираться. Обои в полоску, белая тюль и массивное трюмо. Я у девчонок. Все-таки уснула.
Нет, моим желаниям, очевидно, не суждено сбываться. Боль в груди никуда не делась.
Я нащупываю телефон и беру в фокус номер звонящего. От удивления хлопаю глазами: звонит Михаил. Хотя чего я удивляюсь: Григорий ему, конечно же, рассказал, что я больше не живу с Булатом.
— Здравствуйте, Михаил, — я стараюсь, чтобы голос звучал бодро. — Как ваши дела?