Двоепапство

Поляков Влад

– Кодекс войны, - видя недоумение в глазах Сфорца, поясняю сказанное. – Войны неизбежны, но в силах моих и отца, при посильной поддержке союзников, конечно, ограничить их некими рамками. Правда, для каждого типа войн они должны отличаться. Я не желаю, чтобы, оправдываясь неким «наказанием еретиков», всякие ублюдки сжигали города с теми, кто по сути одного с нами духа, языка, крови. Сперва, уж прости, требовалось и требуется как следует показать душевное уродство таких как Савонарола, Крамер, Торквемада и прочих родственных им существ. Италия могла раздавить Ливорнскую республику Савонаролы и его выкормышей сразу, но…

– Но вы показали их, словно зверей в клетке. Показали и испугали надолго.

–

Болезненно, с неминуемыми жертвами? Да. Но иначе новые «монсегюры» и подобные места, где без вины виноватые гибли многими тысячами. И похожее, но по возможности с как можно меньшим числом жертв, мы проделаем с «авиньонцами». Более того, у них будет выбор – измениться, очистившись отинквизиторов и прочих фанатиков, или повторить путь фра Джироламо, прорасти сорняки на его могиле и поливай их исключительно пробегающие мимо шелудивые псы.

– И Рим как «верховный судья», ибо в нём наместник бога на земле в тройной тиаре?

Поневоле усмехаюсь. Оно и понятно, ведь Львица Романии подкалывать меня таким образом изволит, неплохо успев узнать моё отношение ко всему касающемуся религии.

– Вовсе нет, поскольку тогда нас станут ненавидеть. Громко или тихо, сразу или значительно после, но непременно станут. Такова уж природа человеческая. Никто не любит тех, кто стоят наверху и этак небрежно указывают, как жить и как мыслить. В этом наша слабость, но и сила, причём куда большая. Гордость. Отбери её у человека и останется лишь тварь дрожащая, раб на коленях перед господином. А раб… он по существу своему ничтожен, жалок и даже убить такого есть не грех, а милосердие. Благодарю покорно, но такого мне и даром не требуется.

– Тамплиер, но не кардинал Святого Престола. Того, каким я его с детства помню. И Престол, и понтификов, и кардиналов вокруг. Наверно, потому Орден Храма и уничтожили… кроме жажды получить их богатства.

– Быть может и потому. Увы и ах, но достоверных источников о тех, прежних тамплиерах почти не осталось. Так, жалкие остатки, из которых не собрать цельную картину. Приходится создавать Орден заново. Но результат, как видишь, получился впечатляющим как союзников, так и врагов.

– Особенно врагов.

– Именно, Катарина! – а теперь козырного туза, да на стол, да в подходящий момент. – Рим не как «верховный судья», не как что-то верховное вообще, а лишь как… советник относительно лучших и наиболее эффективных способов победить врагов общих, с которыми и договариваться не следует, да и «рамки войны» серьёзно так раздвигаются. Предыдущий Крестовый поход заложил первый камень в основу. Этот окончательно сформирует фундамент. Ну а дальше… На ближайшие десятилетия этих врагов хватит, а там тот самый Кодекс войны, о котором я недавно говорил, окончательно прорастёт в разумах и главное душах королей, знати, даже обычных людей. Право слово, если мне и моим детям, пока ещё не родившимся, это всё удастся – жизнь точно окажется прожита не зря. И ты, Катарина Сфорца. Львица Романии, можешь очень сильно в этом помочь. Более того, я, Чезаре Борджиа, король Италии, прошу тебя мне в этом помочь.

Увидеть удивление на лице Львицы Романии - это дорогого стоит. И на вопрос: «А чем я могу помочь, если у тебя целое королевство и самая сильная армия?» последовал даже не ответ, а развёрнутое такое объяснение. Про то, что Османская империя ещё достаточно сильна и сама по себе не развалится. Что три североафриканских халифата хоть и не сравнимы с тем, чьей частью были в давние времена, но тоже нуждаются в выметании куда подальше. И что упомянутые враги есть лишь часть проблем, которые нам – не королю Италии и тем паче не герцогине Милана, а всем находящимся в здравом рассудке правителям европейских государств – решать. Ак-Коюнлу, Хорасан, Мевар, Делийский султанат и прочие, несть им числа.

Что именно в той стороне кроются основные угрозы, именно туда нужно начать двигаться, уподобившись потоку лавы, что извергается из жерла вулкана. Зачем? Да чтобы с Востока не пришла очередная волна, приносящая исключительно бедствия. А уж то, что они могут быть не только явными, но и скрытыми до поры, этого пока Сфорца знать и не надобно. Может и вообще знать не следует. Это мне, выходцу из XXI века, известно, что такое «ползучая инвазия», «разложение изнутри», «пятая колонна», «толерантность», «стокгольмские синдромы» и тому подобная пакость. Жуткое знание, ядовитое знание. Тут ему… не место, наверное. Впрочем, может и придётся это передать, но лишь для того, чтобы избежать возникновения самой возможности подобного уродства, что чуть было не сожрало европейскую цивилизацию к тому моменту, как меня закинуло на несколько веков назад, в неизвестно какой мир – не то родной, не то параллельный. Это разве что богам с демонами ведомо, никак не мне.

Разговор оказался не минутный, не часовой даже. Хватило и на дорогу до выбранной мной под кабинет комнаты, и на более чем двухчасовые посиделки там, и на последующий обед на двоих, во время которого также молчание не присутствовало. Если уж взялся за то, чтобы приковать Львицу Романии к собственным планам и интересам, то отвлекаться от столь важной задачи категорически не рекомендовалось. Ну а попутно… разбавлял действительно важную тематику известиями из Рима, о которых, понятное дело, никому постороннему и не сообщали. В частности, о таки да случившейся беременности Бьянки, равно как и о том, что о замужестве моей подруги, даже для виду. речи не идёт. Про то, кто эту воительницу «беременел», понятное дело, умолчал. Если даже Катарина и проявит особую догадливость, вряд ли, при её то хорошем отношении к Бьянке, она станет распускать подобные слухи. Зато само известие Львицу Романии однозначно порадовало. Иначе и быть вряд ли могло, учитывая тот факт, что именно Катарина подтолкнула девушку к подобной мысли. Мда. как причудливо тасуется колода!

– Ну что, Катарина, за более тесный союз не только между Римом и Миланом, но и между нами, людьми, которые не согласны вставать на колени перед кем бы то ни было?

– Лестное предложение, - подняла в свою очередь кубок с вином Сфорца. – И я его… принимаю.

– Услышано. А я очень ценю данное слово. Куда больше каких-то там бумажек, пусть даже с подписями и сургучными печатями.

– Да. Чезаре Борджиа – это не Родриго Борджиа.

Только я собрался выдать в ответ нечто подходящее к случаю, как раздался сперва стук в дверь, а через пару секунд на пороге появился и стучавший – самолично Сальваторе Эспиноза. И лицо у него было… озабоченное.

– Простите, Ваше Величество. Вести не могут ждать.

– Иначе бы ты сюда и не ворвался, Сальваторе. Говори уже, мы тебя внимательно слушаем.

– Мамлюкский султан, Аль-Ашраф Кансух аль-Гаури. Вы были правы, он не просто так уполз в Мекку. Он...

– Ну же, не запинайся на полуслове!

– Он объявил себя Хранителем Мекки и Медины, призвал всех правоверных к джихаду и обвинил крестоносцев в том, что они… что мы хотим захватить Мекку и Медину, после чего разрушить там все их святыни.

Упс? Или совсем даже не «упс», а вполне себе рабочая ситуация? Жестом направляю Эспинозу в сторону одного из свободных кресел – их в Каирской цитадели по понятным причинам немного было, да и качество аховое – в то время как сам пытаюсь спешно обмозговать сложившуюся ситуёвину. Джихад, значит. Видимо, совсем султана прижало, раз он на такое решился. Неужто неотвратимо приближающееся полное поражение заставило его мозг работать на непривычных для того оборотах? А может кто подсказал? Эт-то надо будет выяснить. Ну а пока…