Двор Крыльев и Гибели

Маас Сара

— И? — спросила Мор.

Люсьен провел руками по своим длинным рыжим волосам. Его кожа была темной — глубоко золотисто-коричневого цвета по сравнению с бледностью Элейн.

— И я добрался до края Элейн, когда она сбежала.

— Ты почувствовал что-нибудь?

— Нет... у меня не было времени. Я чувствовал ее, но...

Он покраснел. Что бы он почувствовал, это было не тем, что мы искали. Даже если я не представляла, что мы ищем.

— Мы снова можем попробовать — в другой день, — предложила я.

Люсьен кивнул,

но выглядел неубежденным.

Амрен зло сказала из столовой:

— Кто-то должен забрать твою сестру. Ее урок еще не окончен.

Я вздохнула.

— Да, Амрен.

Люсьен обратил внимание на меня и письма, выполненные в разных стилях и написанные на разных бумагах. Его золотой глаз прищурился. Как эмиссар Тамлина, он, несомненно, узнал их.

— Дай угадаю: они согласились, но теперь наша головная боль — выбор места?

Мор нахмурилась.

— Какие-то предложения?

Люсьен связал свои волосы ремешком из коричневой кожи.

— У вас есть карта?

Думаю, теперь лишь я могу пойти за Нэстой.

— Эта сосна была не здесь минуту назад.

Азриэль тихо рассмеялся, когда двумя днями позже он сидел на верхушке валуна, наблюдая, как я вытаскиваю сосновые иглы из своих волос и куртки.

— Судя по ее размерам, я бы сказал, что она тут уже... двести лет как минимум.

Я нахмурилась, отряхивая щепки коры и свою ушибленную гордость.

Та холодность, та отчужденность, которые были от злости Мор и ее отказа... Они потеплели. Или из-за Мор, которая села рядом с ним за вчерашним ужином — молчаливое предложение прощения — или просто потому, что ему нужно было время, чтобы оправиться от всего этого. Даже я могла бы поклясться, что каждый раз, как Азриэль смотрел на Мор, вспыхивала вина. Что Кассиан думал об этом, о своей собственной злости на Азриэля... он лишь улыбался и отпускал пошлые шуточки. Радуясь, что все стало как обычно — по крайней мере, пока.

Мои щеки горели, когда я забралась на валун, на котором он сидел. Он был примерно в пятнадцати футах над лесом, а за соснами сверкало озеро. Одной из этих сосен была та, с которой я столкнулась лицом, когда последний раз пыталась спрыгнуть с валуна и просто спланировать на озеро.

Я уперлась руками в бока, осматривая расстояние до леса, сам лес, и озеро.

— Что я сделала не так?

Азриэль, который точил свой Говорящий Правду, посмотрел на меня своими карими глазами.

— Помимо дерева?

У говорящего с тенями было чувство юмора. Сдержанное и тихое, но... наедине, оно появлялось куда чаще, чем в нашей группке.

Последние два дня я потратила на то, чтобы просмотреть древние книги, ища хоть намек на способ починить стену, чтобы рассказать о нем Амрен и Нэсте, которые продолжали тихо, невидимо возводить стены в своих умах, или передать на обсуждение Рису и остальным; как нам ответить на поток сообщений, которыми теперь обменивались Высшие Лорды, решая, где будет проходить встреча. Люсьен действительно показал нам первоначальное местоположение, и еще несколько, когда его отклонили. Но это было ожидаемо, как сказал Люсьен, будто он участвовал в подобных вещах бесчисленное количество раз. Рис только кивнул в знак согласия — и одобрения.

И когда я этого не делала... Я посматривала еще больше книг, все, что Клото смогла найти для меня, все относительно Уробороса. Как овладеть им.

У зеркала была печальная слава. У каждого известного философа были размышления на его тему. Некоторые осмелились посмотреть в него — и сошли с ума. Некоторые лишь подошли к нему — и сбежали в ужасе.

Я не смогла найти никого, кто смог овладеть им. Посмотревших в зеркало и ушедших с зеркалом, завладев им.

Кроме Ткачихи из Леса — которая, безусловно, казалась достаточно безумной, возможно, из-за зеркала, которое она до смерти любила. Или, возможно, то зло, что скрывалось в ней, испортило и зеркало. Некоторые философы тоже это предполагали, хотя они не знали ее имени — лишь то, что темная королева когда-то обладала им, берегла его. Следила за миром через него — и использовала его, чтобы выслеживать красивых молодых девушек, чтобы сохранять вечную молодость.

Полагаю, семья Кейра, владеющая Уроборосом на протяжении тысячелетий, мало пользы извлекла из владения им. Это не воодушевляло. Не тогда, когда все тексты соглашались в одном: не было обходного пути. Не было лазейки. Столкнуться с ужасами в нем... это был единственный способ завладеть им.

Что означало, что мне, возможно, придется рассмотреть альтернативы — другой способ убедить Костереза присоединиться к нам. Когда у меня будет время.

Азриэль вложил в ножны свой легендарный боевой нож, и осмотрел крылья, которые я широко распахнула.

— Ты пытаешься управлять с помощью рук. Мускулы есть в твоих крыльях — и в твоей спине. Руки тебе не нужны — они лишь для баланса. И даже это больше для душевного спокойствия.

Так много слов я от него еще не слышала.

Он поднял брови, глядя, как я уставилась на него, и я закрыла рот. Я нахмурилась, смотря на обрыв.

— Снова? — проворчала я.

Мягкий смех.

— Если хочешь, можем найти более низкий выступ.

Я съежилась.

— Ты сказал, что этот был низким.

Азриэль откинулся назад, оперевшись на ладони, и стал ждать. Терпеливый, хладнокровный.

Но я чувствовала, как кора ободрала мои ладони, как мои колени врезались в неровную поверхность...

— Ты бессмертна, — тихо сказал он. — Тебя очень трудно сломать, — пауза. — Это то, что я говорил себе.

— Трудно сломать, — мрачно сказала я, — но все еще больно.

— Скажи это дереву.

Я рассмеялась.

— Я знаю, что обрыв не высокий, и что это не убьет меня. Ты не можешь просто... толкнуть меня?