Дворцовые тайны. Соперница королевы
Шрифт:
В это время Анна, осознавая, что взоры всех в зале обращены на нее, подошла к креслу, где сидела королева. Екатерина невозмутимо продолжала работать иглой.
— Еще один алтарный покров? — спросила Анна сладким голосом, рассеянно теребя свободный конец полотна, лежавшего на коленях Екатерины. — Или новая подушечка для аналоя?
Анна улыбалась, но улыбка ее, на мой взгляд, больше напоминала гримасу.
— Господь любит красивые вышивки, — добавила она, бесцеремонно комкая ткань.
— Господь любит добродетель и скромность, — заметила королева, не поднимая глаз от вышивания.
— И плодовитость, — быстро нашлась Анна. — Плодовитость — самая большая добродетель женщины.
Королева
— Женщина в двадцать пять лет, — заявила Инес де Венегас, как будто бы разговаривая сама с собой, — должна уже быть замужем, чтобы доказать свою способность к деторождению. Если у нее, конечно, нет какого-нибудь недостатка… — она подняла руку, — например, лишнего пальца. Немного найдется мужчин, которые захотят взять в жены такую женщину.
С этими словами Инес громко чихнула, и все мы тут же тоже принялись чихать.
— Довольно! — воскликнул король и подал знак музыкантам.
Те вновь заиграли ту же мелодию. Генрих привлек к себе Анну еще теснее, чем в прошлый раз, и они пошли по кругу, сознательно заменяя одни па другими, делавшими их танец еще более откровенным. Король так крепко обнял Анну, что теперь их груди плотно соприкасались, а затем неожиданно отпустил, и она едва не упала, но не растерялась, а лишь отвечала ему дерзкой улыбкой и смехом. Король приблизил свое лицо вплотную к лицу Анны, коснулся губами ее щеки, что-то зашептал на ухо, а затем схватил за запястья и завел ее руки за спину, чтобы она не могла вырваться из его объятий.
Я отвернулась, не в силах долее наблюдать эту постыдную сцену. И не потому, что она была исполнена сладострастья, а потому что король и Анна сознательно унижали королеву Екатерину, выставляя напоказ свою связь, в которой теперь уже мало кто сомневался. Более того, они словно бы вызывали королеву на грубости и упреки, как сделали это Мария Салинас и другие испанки.
Клянусь Богом, я никогда не отличалась ханжеством. Наши с Уиллом поцелуи и объятия были одновременно и нежными, и страстными, хотя мы и отказывали себе в последнем удовольствии, венчающем любовное чувство, оставляя его про запас на нашу первую брачную ночь. Но мы никогда не миловались на людях и никого не пытались уязвить зрелищем своей любви.
— А теперь, мадам, скажите, что выдумаете о нашем танце? — спросил Генрих, обращаясь к жене, когда музыка смолкла.
Несмотря на лихую пляску, он почти не запыхался, тогда как Анна, стоявшая рядом с ним, тяжело дышала и раскраснелась, а ее черные глаза сверкали от возбуждения. Ответ королевы не заставил себя ждать.
— Король оказывает честь моим фрейлинам, приглашая их на танец, — спокойно проговорила она. — А оказывая честь им, он оказывает честь и мне.
С этими словами она вернулась к своему вышиванию, а все мы, отложившие рукоделие на время танца, последовали примеру нашей госпожи. Король раздраженно пожал плечами и поспешил удалиться, а музыканты последовали за ним.
Анна осталась стоять, строптиво вскинув голову и нетерпеливо притопывая. Потом свистом подозвала свою маленькую собачку, которая впрыгнула к ней на руки и принялась облизывать ей лицо. Наступила тишина, и тут я чихнула. Моему примеру последовала Бриджит, потом испанские придворные дамы, а вслед за ними и остальные фрейлины. Королева не могла не улыбнуться такому проявлению нашей преданности. Анна в бешенстве топнула ногой.
После этого по знаку Екатерины Джейн Попинкорт возобновила чтение. Она принялась за историю святой Клотильды [30] — одинокой христианки в окружении язычников-франков, которая в стародавние времени проявила неслыханное терпение и стойкость перед лицом жестокости и унижений со стороны варваров, прощая врагов своих и с кроткой улыбкой вверяя себя милости Божьей.
30
Клотильда Бургундская, или Клотильда Святая (ок. 475 — ок. 545) — вторая жена франкского короля Хлодвига I, убедившая своего мужа принять католичество. Почитается как святая (ее день — 4 июня), покровительница невест, приемных детей, родителей, изгнанников и вдов.
— Принц едет! Дорогу принцу!
Пыль летела столбом из-под копыт двух всадников, пустивших своих коней вскачь на узкой дороге. Они криками и ударами хлыста расчищали путь среди тяжело груженных телег, странствующих торговцев, пеших крестьян и пилигримов, тянувшихся к мощам святой Герты.
Я ехала в Кройдон, в имение Томаса Тирингэма, чтобы навестить племянников, когда мое продвижение было остановлено появлением этих всадников. Я завернула свою лошадь в кусты, росшие по обеим сторонам дороги, и разрешила ей немного пощипать сухую, пыльную траву. Скоро пыль улеглась и на дороге появилась небольшая процессия.
Впереди на мощном коне красовался герольд в пышных одеждах цветов короля. За ним ехали пятеро стражей, вооруженных алебардами, которые пытались держать строй, несмотря на то, что дорога была слишком узкой и разбитой. Они охраняли сверкающий серебром паланкин, украшенный затейливым узором. Пурпурные бархатные занавески с серебряной окантовкой скрывали того, кто находился внутри, но недолго. Чья-то рука отдернула занавески, и в окне показалось бледное лицо маленького мальчика. Я узнала Генри Фицроя, которого теперь по приказу короля следовало называть принцем, хотя он был только герцогом.
Роскошный паланкин был вполне под стать высокому титулу его юного пассажира, но в бледном детском лице не было ничего королевского. Ребенок выглядел испуганным и больным. Я подумала, что толчки и тряска, которых не могли избежать носильщики, двигаясь по разъезженной дороге, укачали юного герцога до тошноты.
— Опустите паланкин! — велел он слабым голосом.
Сперва принца не услышали за кудахтаньем кур, криками ослов, громкими голосами путников и стуком тележных колес. Но после того, как он прокричал одно и то же несколько раз, паланкин наконец опустили.
Мальчик отдернул полог, служивший дверцей паланкина, и выбрался наружу. Он закрыл глаза и опустился на корточки среди дороги, не обращая внимания на то, что его одежда, состоявшая из кремовых шелковых штанов, парадных башмаков с серебряными застежками и белой рубашки из такого тонкого полотна, что через него была видна кожа, страдает от дорожной грязи и пыли. Шапочка с яркими перьями упала с его головы, но малышу, казалось, не было дело до этого.
Я не сводила глаз с наследника и увидела, что шестеро всадников, двигавшихся в хвосте процессии, подъехали ближе, спешились и окружили сгорбившегося мальчика. Я слышала, как он кашляет. Вся процессия замерла, пока эти шестеро — а я узнала в них королевских лекарей, которые везде сопровождали Генри Фицроя, — осмотрели своего пациента и принялись обсуждать его состояние друг с другом. Наконец они влезли обратно на своих коней, и пышная кавалькада продолжила свой путь, но стала двигаться гораздо тише. Моя лошадь оказалась оттерта телегами и всадниками далеко от серебристого паланкина, и я начала волноваться, что путь мой окажется гораздо дольше, чем следовало, и племянники, которые весьма привязались ко мне, расстроятся и заплачут, если я не приеду вовремя.