Дворцовые тайны. Соперница королевы
Шрифт:
— Позови сюда Кромвеля, и немедленно! — велел он стражнику, стоявшему снаружи у двери. — А теперь, Джейн, я хочу знать об этом отце Бартоломе все. Как он выглядит, что он сказал или сделал подозрительного…
Я поведала королю то немногое, что знала. Пока я говорила, в дверном проеме появилась коренастая, крепко сбитая фигура Томаса Кромвеля. Лорд-канцлер так спешил, что запыхался, но тут же согнулся в поклоне перед королем, украдкой поглядывая на меня.
— Кром, дружище, скачи в Бакден с дюжиной стражников и арестуй исповедника вдовствующей принцессы. Он называет себя отцом Бартоломе.
Кромвель удивленно взглянул на своего повелителя:
— Даже любимого повара королевы, которого она выписала из Парижа?
— Его — в особенности. Ступай!
Лорд-канцлер и бывший секретарь короля поспешно удалился. Генрих обратился ко мне:
— Ты совершенно права, что подняла тревогу, Джейн. Как хорошо, что у тебя достало смелости рассказать мне об этом отце Бартоломе. Мой верный Кром с ним разберется, ведь жалость лорд-канцлеру неведома.
Я заколебалась, но когда король вновь уселся за стол, давая понять, что аудиенция закончена, я решилась:
— Ваше Величество, позвольте затронуть еще одну тему. Страшусь вашего гнева, но все-таки отважусь просить вас об этом.
— Что еще, Джейн?
— Это касается гибели Джейн Попинкорт. При фламандском дворе ходят слухи… поговаривают…
— Выкладывай, Джейн!
— Якобы Джейн Попинкорт убили не разбойники, а люди, которым заплатила королева Анна. Они признались…
Генрих стукнул кулаком по столу так, что горшочки и баночки со снадобьями подпрыгнули.
— Под пытками они признались, можешь в этом не сомневаться! На Анну возвели поклеп — это ясно, как Божий день. Они ее ненавидят! Она не больше виновна в гибели Джейн, чем ты или я, — король так взглянул на меня, что впервые с начала разговора я по-настоящему испугалась. — Неужели тебе не ясно, милая Джейн, что существует заговор! Даже моя благочестивая женушка… то есть я хочу сказать «вдовствующая королева»… даже она замешана в нем.
Король замолчал, вздохнул, а потом посмотрел на меня с тоской:
— Ах, Джейн! Мы живем в смутное время! Хвала Господу, войска императора еще не вторглись на наш остров, но этого нельзя исключить. Когда-то в молодости я водил мою армию во Францию… — он горестно покачал головой, — но теперь я не смогу этого сделать, даже если от этого будет зависеть моя жизнь и судьба королевства. Я даже не смог заявиться на турнир в честь коронации Анны, так сильно болела моя трижды проклятая нога…
Король принялся со страдальческим лицом растирать под столом больную ногу, а затем вновь обратился ко мне:
— Сядь, Джейн, и побудь со мной еще немного. Сегодня я чувствую себя старой развалиной, — добавил он с невеселой улыбкой.
Я опустилась на покрытую пылью скамью, протерев ее предварительно своей нижней юбкой.
— Сэр, простите мою дерзость, но позвольте задать вам еще один вопрос… вы, конечно, вольны на него не отвечать, но он не дает мне покоя. Что же такого знала Джейн Попинкорт, чтобы ее слова могли стать препятствием вашему браку с Анной?
Генрих презрительно сплюнул:
— Все это свершилось до того, как я стал главой
— Конечно, Ваше Величество. Сегодня это не может иметь значения, и все же…
— Давай, Джейн, не тяни, задавай свой вопрос, — милостиво разрешил король. — То, о чем мы тут говорим, никогда не покинет пределов этой комнаты.
— Ваше Величество, правда ли то, о чем толковала Джейн? Была ли мать Анны вашей возлюбленной?
К моему изумлению, король разразился смехом:
— Думаешь, я помню, Джейн? Я же был тогда совсем мальчишкой, а вдобавок вдребезги пьян. Понимаешь, я тогда одержал свою первую великую победу над французами. Какой спрос с зеленого хвастливого солдатика? Думаешь, он помнит всех женщин, с которыми перебывал тогда?
Веселая мальчишеская улыбка озарила лицо нашего монарха:
— Да и какая теперь разница?
— Но Джейн получила полный сундучок золотых монет отступных, и ее отослали прочь, когда она проговорилась, что леди Болейн была вашей любовницей, а потом и поклялась в этом.
— Да ее надо было бросить в Тауэр за государственную измену. Негоже распространять такую клевету. Любой человек поклянется в чем угодно, если ему заплатить, — он снова тяжело вздохнул. — А теперь оставь меня. Я должен закончить свое чудодейственное снадобье, а то не усну до рассвета от боли в ноге.
Король махнул рукой, отсылая меня прочь.
— Простите, что потревожила вас, Ваше Величество.
— Все в порядке, Джейн. Приходи еще, когда у тебя будут для меня добрые вести.
< image l:href="#"/>Я лежала в объятиях Гэльона. Теплые ароматы летней ночи обволакивали нас мягким покрывалом. Стоявшая кругом тишина нарушалась только журчанием ручья и сонным бормотанием птиц.
К моему несказанному удивлению и радости, Гэльон вернулся в Англию — его наняли в числе трехсот искусных французских мастеров для перестройки и расширения покоев королевы Анны. Французов поселили в отдельной деревне неподалеку от столицы. Гэльон радостно заявил мне, что работы растянутся на много месяцев и мы сможем видеться достаточно часто, не боясь, что каждое наше свидание может оказаться последним. Так началась наша почти супружеская жизнь, и никогда не были мы ближе друг другу.
Гэльон стал мастером гильдии стекольщиков и получил право на просторное, прекрасно обставленное жилище на все время своего пребывания в Англии. Как часто тем летом мы встречались с ним в сумерках и ехали бок о бок через темные сады и сверкающие от вечерней росы луга в его дом, где вместе садились за скромный ужин, а затем отправлялись в постель — ложились меж прохладными простынями в спальне на втором этаже или, как этой ночью, устраивались под деревьями в саду, неподалеку от ручья.
Гэльон нежно поцеловал меня в лоб и замер, вглядываясь в мое лицо. Я увидела в его ясных голубых глазах такое море любви, что спросила себя: «Чего же еще смею я желать от этой жизни?» Я глядела и не могла наглядеться на знакомый изгиб его рта, золотистую щетину на щеках и подбородке, пряди волос, падавшие на лоб. Как же я соскучилась по его сильному мускулистому телу, его запаху, его дыханию рядом с собой.