Дворцовые тайны. Соперница королевы

Эриксон Кэролли

— Боже Всемогущий! За что Ты гневаешься на меня?

Король был полностью погружен в свои мысли, однако не настолько, чтобы не заметить меня. Проходя мимо, он кивнул мне и улыбнулся. Я присела в реверансе.

— Это ты, Джейн! — проговорил он. — Милая моя Джейн, единственная, кому я могу доверять.

Не в первый раз Его Величество приветствовал меня подобным образом. Действительно ли он видел меня в числе своих немногих друзей и конфидентов при нашем вероломном дворе? Ведь, положа руку на сердце, я не была невинной овечкой. Если бы только король знал, какие коварные замыслы роились в моей голове, он бы поостерегся одарить меня своим благорасположением. Впрочем, эти замыслы не были направлены против него, ведь доверие нашего повелителя я ценила, как никто другой. Возможно, причиной тому было то теплое чувство товарищества и общности, которое возникало у меня при виде его улыбки.

Его улыбка! Как редко появлялась

она на лице Генриха в тяжелое для страны время после рождения принцессы. Король громко жаловался мне на то, что его обложили, как волка, со всех сторон. Все было против него — и злая судьба, и император Карл с его войском, и новый Папа Павел III [67] (старый враг короля Папа Климент отошел в лучший мир, но на его место был избран не менее непримиримый противник). И, вдобавок ко всему прочему, короля донимала сверх меры его сварливая и высокомерная жена.

67

Павел III, в миру Алессандро Фарнезе (1468–1549), Папа Римский с 1534 по 1549 г. Несмотря на известную широту взглядов, понимание необходимости внутреннего реформирования католической церкви и приверженность идеям гуманизма, противостоял англиканству и всем проявлениям Реформации.

К этому времени Анна преодолела свое разочарование и неудовлетворенность и сделала новый сильный ход, вновь приковавший к ней внимание всего двора.

— Я ношу под сердцем нового короля, — заявила она при полном стечении своих придворных. Лицо ее сияло от восторга, руки были аккуратно сложены на животе, а голос источал уверенность и ликование. — С Божьей помощью наследник родится ранней осенью. Приготовьте родильные покои!

Признаться, мы крайне удивились таким новостям, но добросовестно принялись исполнять распоряжение нашей госпожи. Из пурпурного бархата, который во дворец доставлялся даже не футами, а ярдами [68] , мы сшили новые занавеси для ложа королевы. Мы проследили, чтобы в покоях Анны вновь появилась парадная золоченая резная колыбель для новорожденного принца. По приказу Анны я отправила слуг за статуей Святой Маргариты — покровительницы рожениц. Когда статую привезли, Анна велела поставить ее прямо в спальне на видном месте, несмотря на неодобрение некоторых фрейлин: почитание святых считалось ныне папизмом и идолопоклонством.

68

Английские меры длины: 1 ярд — 91,44 сантиметра, 1 фут — 30,48 сантиметра.

— Вот обрадуется Кентская Монахиня! — заявила Энн Кейвкант, бросив лишь взгляд на фигуру святой в небесно-голубом плаще с кроткой улыбкой на деревянном лике. — Не удивлюсь, если Святая Маргарита начнет разговаривать с пророчицей.

— О чем ты? — удивилась одна из новеньких фрейлин. — Статуи не могут говорить.

— А вши в обычной жизни не нападают полчищами, — парировала Энн. — Я сама была свидетелем того, как эти омерзительные насекомые двинулись на нас, и имя им было — легион. Кентская Монахиня обладает великой силой. Она может уничтожить нас всех.

— Праздная болтовня навлечет на нас гнев короля, — веско сказала я, стараясь положить конец досужим сплетням. — А это будет почище неудовольствия какой-то монахини. Бриджит, куда ты убрала покрывало для кровати королевы? Она его наверняка попросит.

— Ты хочешь сказать, потребует? Я велю слуге принести его.

Готовя опочивальню Анны, мы не забывали о том, что по всем приметам следующая зима ожидалась очень холодной. Королевские садовники предупредили нас, что кожица всех луковиц, которые они выкапывали, была очень тонкая, а всем известно, что чем она тоньше, тем суровее будут грядущие морозы. Памятуя об этом, мы положили побольше теплых одеял на соломенные постели для шести повитух, которые будут помогать Анне в родах. Мы распорядились принести дополнительные жаровни и заказали для них двойной запас угля. Мы старались изо всех сил, зная, какое значение имеет для Анны и для всей страны рождение ее будущего ребенка. Сейчас Анна дала волю свойственным ей суевериям и предрассудкам. В частности, она распорядилась, чтобы ее прежняя спальня — та самая, где погиб Гэльон, — была заперта и чтобы туда никто не ходил. «Негоже спать в комнате, где чья-то жизнь оборвалась по причине несчастного случая», — заявила она. Только это был не несчастный случай. Нежелание Анны заходить в свою прежнюю опочивальню превратили мои подозрения в уверенность. Ее мучили угрызения совести и страх расплаты за содеянное.

Беременность Анны будущим королем, о которой она столько толковала, не помешала ей готовиться к визиту во Францию. Она собиралась

очаровать французский двор. Визит этот имел особое значение: император Карл вновь угрожал Англии вторжением и пользовался в этом полной поддержкой нового Папы, посему Генрих намеревался посетить континент и своего капризного французского союзника. Ничто не могло прельстить Анну больше, чем перспектива пошива нового гардероба, и она прямо заявила, что для поездки во Францию он ей жизненно необходим. Мистер Скут и его помощники трудились денно и нощно, создавая новые платья любимых Анной цветов: темно-розового и темно-красного, всех оттенков корицы и осенних листьев. Наряды эти сильно отличались от тех, что были в моде при королеве Екатерине. Теперь юбки поражали еще большей длиной и пышностью, а кружевные рукава напоминали крылья ангелов. Вновь дюжинами шились ночные сорочки из мягкой ткани, тачались десятки пар бархатных комнатных туфель. Каждый наряд был призван скрыть округлившийся стан Анны. Для вечерних туалетов были придуманы новые головные уборы, расширявшиеся над висками, «дабы привлечь внимание кушам и отвлечь от живота», — как метко заметил мистер Скут, к неудовольствию Анны.

Когда ребенок зашевелился в чреве королевы, ее вновь обуял приступ лихорадочной деятельности, но мира в королевской семье так и не установилось. Случилось это потому, что король, всегда изменчивый и непредсказуемый, велел включить принцессу Марию, восемнадцатилетнюю дочь королевы Екатерины, в свиту Анны.

— Не бывать этому! — кричала Анна в негодовании. — Не хочу, чтобы эта упрямая, избалованная и высокомерная девчонка с ее папистскими выкрутасами приближалась ко мне!

Мария, верная своей матери, отказалась признавать решение об аннулировании брака короля и «вдовствующей принцессы» Екатерины. Она открыто называла свою мать королевой, себя — принцессой и, не стесняясь, обзывала крошку Елизавету ублюдком. Я считала Марию храброй девушкой и в глубине души восхищалась ее приверженностью своим убеждениям, но не могла не думать, что смелость эта — следствие глупости. За месяцы, прошедшие со дня гибели Гэльона, я поняла: идти в атаку на могущественного врага с поднятым забралом — путь к самоуничтожению. Гораздо лучше нападать скрытно, используя стратегию и тактику подковерной борьбы.

Как я и предполагала, настойчивое желание Марии именоваться принцессой и отказ признавать первенство Елизаветы (хотя малютки в эти дни даже при дворе не было), привели Анну в бешенство.

— Девчонку нужно выпороть! — кричала королева. — Пусть подчинится или отправляется в тюрьму!

Между королем и Анной то и дело вспыхивали ссоры, сменяемые взаимной холодностью супругов. Мария торжествовала — она наслаждалась своим кратким успехом в роли мучительницы ненавистной соперницы своей матери. Но, как и следовало ожидать, Анна победила. Ведь это она носила под сердцем следующего короля Англии и не уставала об этом напоминать. А король, пусть и ужасный в гневе, был страдавшим от недуга, загнанным в угол правителем, больше всего жаждавшим наконец-то получить наследника.

В конце концов Марию отослали с запретом появляться при дворе вплоть до дальнейших распоряжений. Анна в момент своего торжества потребовала еще одного: Кентская Монахиня должна быть казнена немедленно, до того как попробует причинить вред еще не рожденному наследнику.

Король слишком устал, чтобы спорить. Монахиню пытали: ее слабую плоть рвали до тех пор, пока она не взмолилась о ниспослании ей скорой смерти. Как заявил король, под пыткой она призналась, что вовсе не является пророчицей, что Господь не говорит с ней или ее устами. Возможно, она получала деньги от посла Шапуи за то, что предрекала падение дома Тюдоров. На эти предсказания должны были опираться заговорщики, сеявшие смуту в народе и готовящиеся поднять восстание против властителя Англии за то, что он посмел избавиться от своей испанской жены.

Казнь Элизабет Бартон, известной как Кентская Монахиня, должна была состояться в конце апреля, и Анна объявила, что и она сама, и все ее фрейлины будут на ней присутствовать.

Глава 19

Весеннее солнце ярко сияло на синем небе, по которому неслись перистые облачка, в воздухе чувствовалась прохлада: с реки в нашу сторону задувал легкий ветерок. Мы заняли отведенные нам места во внутреннем дворе Тауэра, прямо рядом с виселицей. Тут же стояла Анна, которая зябко ежилась, словно ее бил озноб. Наша королева твердо решила своими глазами посмотреть казнь Кентской Монахини от начала до конца, но сейчас ей пришлось ждать, а она этого не любила, как не терпела и малейшие неудобства. Анна теснее запахнулась в подбитую мехом мантию и нетерпеливо постукивала носком туфельки по пыльным булыжникам, которыми был вымощен двор. На ее лице появилась гримаса неудовольствия.