Дворцовые тайны. Соперница королевы
Шрифт:
— Я видел, как у кобыл иногда рождаются жеребята без ног, или у сук в пометах бывают щенки с уродствами. Такие не выживают…
— То, что родилось у Анны, не походило ни на одно известное мне живое существо, — твердо сказала я.
— Так оно было живым, а не мертвым?
Я отхлебнула еще вина и закрыла глаза, тщетно пытаясь изгнать из памяти ужасную картину.
— Его тело извивалось, его уродливая голова дергалась, перекошенный рот открылся и закрылся, а потом оно замерло навсегда.
Меня затошнило, да так сильно, что я испугалась — сейчас меня вырвет. Пришлось встать и отойти к окну за глотком свежего воздуха.
— Все в порядке, Джейн, — тихо сказал мне король. — Можешь не продолжать.
Я кивнула.
— Его успели окрестить?
— Нет, Ваше Величество. Такое… нельзя крестить.
Повисло тяжелое молчание. Слез у меня не было, ибо я не испытывала жалости к чудовищу, рожденному Анной, но, как оказалось, ужас того дня сидел во мне гораздо глубже, чем я думала. Как будто бы я прикоснулась к великой тайне — но не к светлой тайне духовного возвышения, а к чему-то темному, поднявшемуся из самых глубин непознанного.
Король ободряюще обнял меня и произнес:
— Теперь отдыхай, Джейн, и пусть никто тебя не тревожит. Ты испытала слишком сильное потрясение.
— Я никому не рассказывала об этом, Ваше Величество.
— Верю тебе, Джейн.
Король стоял совсем близко, я чувствовала тепло его рук, видела его задумчивое и печальное лицо. Потом он сказал:
— Ты ведь понимаешь, что это значит, Джейн?
— Что последнее пророчество Кентской Монахини исполнилось и сын Анны погиб.
— Мои подданные сказали бы то же самое, если бы узнали правду. Но я вижу гораздо более отдаленные и тяжкие последствия. Я женат на женщине, которая никогда не родит мне наследника. Если у нее родится еще один ребенок… если их родится хоть дюжина… каждый из них будет уродом. Я проклят, Джейн! Господь проклял меня за то, что я женился на этой чертовке. И я должен избавиться от нее, пока проклятье не пало на мой дом и на мое королевство!
С того самого дня моя судьба определилась. Король доверился мне, а я ему. Мы с ним заключили молчаливый договор и объединили усилия в достижении общих целей. Мы должны были действовать сообща, чтобы обеспечить преемственность власти Тюдоров, но это требовало времени.
Сперва король отправил меня в замок Кимболтон [77] , где находилась Екатерина.
— Говорят, что она очень больна и может скоро умереть, — сказал мне король. — Я знаю, ты любишь ее, посему разрешаю тебе ее навестить. Посмотри, как она выглядит, каково ее настроение. Если она знает, что ей недолго осталось, возможно, она захочет простить меня, сделать для меня последнее одолжение.
77
Замок Кимболтон находится неподалеку от Кембриджа и в описываемое время был одной из многочисленных королевских резиденций. Он сохранился до наших дней, и в нем располагается закрытая престижная Кимблтонская школа-интернат. По преданию, призрак Екатерины Арагонской до сих пор посещает замок.
— Какое, Ваше Величество?
— Уйти в монастырь! Скажи ей, что церемония пройдет очень быстро, если я дам соответствующие распоряжения. Потребуется только присутствие монахини любого ордена и священника. Как только она примет постриг, она перестанет быть для меня препятствием.
— Но ваш брак с ней был аннулирован много лет назад.
— Да, но когда я расторгну союз с Анной, — а я намерен поступить именно так, — не должно быть никаких препятствий для моей новой свадьбы. Я посоветовался с Кромвелем и другими своими советниками, и они это подтвердили.
Я не посмела углубляться в эту тему. Получалось так, что Великое Дело Короля — вопрос, без сомнения, туманный и сложный, столь
Спальня Екатерины в замке Кимболтон являла собой жалкое зрелище. Комната была маленькой и темной, полы проседали, из углов и от стен немилосердно дуло. Свет от потухающего камина освещал низкое узкое ложе, потертые занавеси и единственное украшение опочивальни — аналой с подушечкой, которую бывшая королева вышивала своими руками. Она привезла эту последнюю из дорогих ее сердцу вещей, оставшихся в ее распоряжении, много лет назад из Испании. Тяжелые ароматы лаванды и опиума мешались с запахами болезни и тления. Когда верный церемониймейстер Екатерины Гриффит Ричардс скупо подбросил дров в камин, пламя вспыхнуло чуть сильнее и осветило опочивальню, сердце мое болезненно сжалось. Я поняла, что «вдовствующая принцесса», именовавшаяся когда-то Екатериной Арагонской, гордая и прекрасная дочь великой Изабеллы Кастильской, доживает свои последние дни.
Я присела на скамеечку у постели Екатерины. Когда дрова в камине разгорелись еще ярче, я увидела, что наедине с бывшей королевой меня не оставили. Давняя подруга и придворная дама Екатерины Мария де Салинас, сильно состарившаяся с того дня, когда я видела ее последний раз, тихонько сидела в одном углу, а мальчик-слуга стоял в другом.
— Давно она в таком состоянии? — спросила я Марию, глядя на истощенное, смертельно-бледное лицо на подушке, отделанной кружевами.
— Со Дня Всех Святых [78] , — последовал тихий ответ. — Виноваты водянка и разбитое сердце.
78
День Всех Святых — 1 ноября.
Шорох простыней привлек мое внимание: сморщенные руки Екатерины с синими венами принялись перебирать драгоценные четки. Я услышала, как больная зовет меня по имени.
— Джейн!
— Да, миледи принцесса.
Она сделала мне знак приблизиться.
— Каталина, зови меня Каталиной. Так меня звала моя мать. Прошу тебя, Джейн.
— Хорошо, Каталина.
Она схватила мою руку и притянула к своим волосам:
— Причеши меня, Джейн.
Я посмотрела на Марию де Салинас, и та достала из деревянного сундука и передала мне серебряный гребень. Я принялась расчесывать совершенно седые, слабые пряди. Екатерина закрыла глаза от удовольствия.
— Ты всегда была хорошей девочкой, — пробормотала она, — всегда старалась мне угодить.
Я продолжала водить гребнем. Наконец я решилась:
— Меня прислал к вам король с посланием.
В ту же секунду глаза бывшей королевы широко открылись. Я сразу почувствовала, что телесная немощь не сказалась на быстроте ее ума.
— Он хочет принять меня обратно? Он собирается снова сделать меня королевой?
Мне стало жаль Екатерину, но я не позволила этому чувству возобладать:
— Он беспокоится о вашем здоровье, миледи. Он просит вас оказать ему огромную услугу — согласиться уйти в монастырь.
Екатерина напряглась, и я тотчас убрала гребень.
— Никогда, — твердо ответила она.
По ее тону я поняла, что ее решение окончательно и переубеждать ее нет смысла.
— Он будет разочарован, — только и сказала я.
Раздался тихий звук, и я поняла, что Екатерина смеется.
— Не сомневаюсь в этом, — произнесла она. — Кстати, как он?
Я опять принялась ее причесывать.
— Он облысел и часто пребывает в плохом настроении. Много гневается и кричит, потому голос его стал хриплым. Жалуется на сердце и на боли в ноге. Ходит, опираясь на золоченую трость.