Дворец любви. Умы Земли. Большая планета
Шрифт:
— Мне это очень не нравится, Клод, — заговорил Дэррот. — Наш отряд не место для женщин. Начнутся трения…
— Я с тобой полностью согласен, Брюс, — ответил Клайстра, — Я отказал ей.
— Но она собрала вещи, — сказал Пианца.
— Я не знаю, как мы можем помешать ей идти, скажем, в ста ярдах позади нас.
— Да, конечно, — промычал неудовлетворенный Пианца.
Но Дэррот был непреклонен.
— Она много путешествовала, она была в Гросгарте… А что, если она — шпион Бэджарнума?
— Возможно. Возможно, что и ты, Брюс, тоже работаешь на Бэджарнума. Ведь кто-то из нас, определенно, его агент.
Дэррот фыркнул и отвернулся.
— Не беспокойся, — сказал Клайстра, похлопав его по плечу. — Как только мы дойдем до леса, я отошлю ее. — Он подошел к двери и вышел наружу.
Пианца сказал:
— Бишоп спас аптечку, пищевые таблетки и свои витамины. Они могут пригодиться: наша пища не всегда будет так хороша.
— Прекрасно.
— Фэйн нашел свое туристское снаряжение. Мы берем его с собой вместе с печкой и водоочистителем.
— Есть запасные батареи к ионникам?
— Нет.
— Плохо… Нашли тело Сестры?
Пианца покачал головой.
— Очень плохо, — сказал Клайстра, хотя особых угрызений совести он не чувствовал. Эта женщина не была для него живым существом. Он вспомнил тонкое белое лицо, черную рясу, ощущение силы, но воспоминание тут же погасло в его мозгу.
Со стороны деревни спускались земляне, окруженные пестрой толпой танцоров. Кетч, Элтон, Валюссер, Фэйн, Бишоп и Нэнси. Она шла отдельно и наблюдала за танцорами со странным безразличным выражением, как будто уже разорвала нити, привязывавшие ее к Джубилиту.
Клайстра поднял голову. Выше по склону группы танцоров кружили, высоко поднимая ноги, запрокидывая головы. Там звенела музыка, яркая и счастливая. Глядя вниз, на огромный склон, Клайстра вдруг ощутил страх перед долгим путешествием. Джубилит, казалось, сулил мир и безопасность. Он был почти домом. А впереди была только дорога. «Сорок тысяч миль, — подумал он. — Путешествие вокруг Земли… и еще столько же».
Глядя туда, где на Земле был бы горизонт, и где видны были земли земли, лежащие впереди, он различил лишь размытые контуры, могущие означать что угодно: равнину или лес, море или пустыню, горный хребет или… Он шагнул вперед и сказал через плечо:
— Пошли.
Веселая музыка еще долго следовала за ними. Лишь когда солнце ушло за лес и на землю опустились сумерки, музыка пропала вдали.
Дорога вела через заросли папоротника. Толстый ковер из серых стеблей приятно пружинил под ногами.
Склон был ровным и пологим. Темнота не сбивала путешественников, нужно было только идти вниз по склону.
Фэйн и Дэррот шли рядом во главе группы, за ними — Клайстра с Нэнси и Пианцей, затем Кетч
Небо прояснилось, появились звезды. И не было в мире ничего кроме неба, планеты и людей, таких хрупких и ничтожных.
Нэнси шла спокойно и осторожно, но темнота заставила ее идти почти рядом с Клайстрой.
— Какая из этих звезд — Старое Солнце?
Клайстра задрал голову. Созвездия были незнакомы.
По дороге Цетус оставался за кормой. Это — Спика, а рядом черный шар Горшка с Овсянкой…
— Я думаю, вот эта звезда, прямо над яркой, белой, около туманности.
Нэнси смотрела в небо.
— Расскажите мне о Земле.
— Это мой дом, — сказал Клайстра. Он уже не смотрел на желтую звезду. — Мне там нравится.
— Земля красивее Большой Планеты?
— Это сложный вопрос. По сути — нет. Большая Планета… она большая, она поражает воображение. Гималаи на Земле — просто холмы по сравнению со Склаемонским хребтом или Черными Кордильерами.
— Где они?
— Кто? — на мгновение Клайстра потерял нить разговора.
— Эти горы.
— Склаемон в тридцати тысячах миль на северо-восток, этот район планеты называется Матадор. Там живут Снежные Люди. Черные Кордильеры лежат на юго-востоке, пять тысяч миль отсюда, на Австралийском полуострове, в Хендерленде.
— Так много еще надо узнать, увидеть… — Ее голос дрожал, — Земляне знают нашу родину лучше, чем мы сами. Это несправедливо.
Клайстра сухо рассмеялся:
— Большая Планета — компромисс между слишком многими идеями. А компромисс никому не нравится.
— Мы живем в варварстве, — страстно сказала она. — Мой отец…
— Варвар не сознает, что он варвар, — в голове Клайстры звучала насмешка.
— …Был убит. Повсюду убийства, убийства и убийства. И голод.
Клайстра пытался говорить спокойно.
— Это не ваша вина. Но и не вина Земли. Мы никогда не пытались утвердить свою власть за Виргинскими Рифами. Те, кто переходят границу, предоставлены сами себе. И их дети платят за это.
Нэнси покачала головой. Она явно не была убеждена.
Клайстра чувствовал себя неловко. Он не мог мириться с болью и нищетой миллионов людей. Он был убежден, что власть Земли должна где-то кончаться. Невозможно запретить людям пересечь границу в поисках свободы. Но в этом случае многие страдали от ошибок немногих.
Нэнси испытала это на себе. Голод, убийства, несправедливость, усиливаясь в течение поколений, калечили племена, народы, континенты и, в конце концов, затопили целый мир. Это въелось в кровь и стало неотъемлемой частью сознания Нэнси. Его задачей было пробиться через этот заслон отрицательных эмоций.