Дворец наслаждений
Шрифт:
Царевич спокойно взглянул на меня.
— Да, — бросил он.
— Значит, его тоже приговорили к смерти? — с сарказмом спросила я. — Но прежде его, верно, высекли? Или отрубили голову до того, как начались слушания? Или фараон горячо поблагодарил Гуи за службу и выпустил из дворца? Я хочу знать! У меня есть на это право!
— Осторожней, — сказал Рамзес, погрозив мне пальцем. — Сейчас ты начнешь богохульствовать. С какой стати ты решила, что имеешь право знать больше, чем то, что тебя простили за твой смертный грех? Фараон нашел мудрый способ наказать Гуи. Со временем ты узнаешь какой. Наберись терпения.
— Я хочу видеть царя, — не унималась я. — Я хочу, чтобы он все рассказал мне сам!
Царевич покачал головой.
— Отец не примет тебя, — сказал он. — Он очень слаб, и твой визит его только расстроит. Для тебя он сделал все, что было в его власти, — простил и тем самым снял тяжесть со своего сердца, и все потому, что когда-то любил тебя. Доверься его благоразумию. Он хороший человек.
— Я знаю, — ответила я, тяжело дыша. — Простите меня, повелитель. Эта рана слишком глубока.
— Я думаю, она скоро затянется, — лукаво ответил царевич. — А теперь все, хватит расспросов. Вот. Допивай свое вино.
Когда я послушно поднесла кубок к губам, Рамзес взял мою руку в свои. Почувствовав тепло его ладоней, я сразу успокоилась. Затем отодвинулась, и он не стал меня удерживать, со стуком поставив свой кубок на стол.
— И еще, — с улыбкой добавил царевич. — Отец сожалеет, что в свое время не дал своего согласия на подписание нашего с тобой брачного контракта. Он думает, что этим спас бы тебя от участия в заговоре, а твой сын получил бы воспитание и образование, достойные законного царевича. Ты должна знать, Ту, что я не согласен с этими неуместными угрызениями совести. Отец уже забыл, что это было за время. Настоящей царицы из тебя бы не вышло. Говорю тебе это в память о нашей сделке, чтобы ты не считала меня человеком, лишенным жалости.
Я слушала его с печалью и пустотой в душе. Раньше за эту честь я отдала бы свой ка. Я умоляла фараона жениться на мне и признать моего сына, но он отказался. Тогда я бросилась к царевичу, но и эта моя затея так ничем и не закончилась, разве что желание насладиться его телом только усилилось. Наверное, если бы царь взял меня в жены, я бы забыла о Гуи и его планах, ибо у моих ног лежал бы весь Египет. Я не заслуживала чести быть царицей: и верно, в то время я вряд ли смогла бы понять всю ответственность, которая легла бы на мои плечи. Теперь же мне не нужны были ни корона, ни объятия царевича.
— Я думаю, вы настоящий Могучий Бык, — тихо сказала я. — Благодарю вас за то, что сказали мне правду. Разумеется, вы правы. Я никогда не была достойна титула, тем более царской короны. Не позволяйте фараону жалеть об одном из самых мудрых его решений.
Царевич подошел ко мне и, взяв за подбородок, поцеловал.
— Так пусть же свершатся все таинственные желания богов, — сказал он. — Желаю тебе счастья, Ту. Твои прошлые грехи будут похоронены вместе с человеком, который собрал их вокруг себя.
— Нет-нет, — слабо возразила я. — Эти грехи собраны вокруг Гуи, но где он сейчас?! Итак, мой повелитель, я могу покинуть гарем?
— Я хочу, чтобы ты осталась еще на шесть дней, — сказал он. — После этого уезжай куда хочешь.
— Я пыталась протестовать. Я не хотела сидеть в гареме до тех пор, пока с плеч не упадет голова последнего осужденного. Мне хотелось быть подальше от Пи-Рамзеса, плыть под парусом на ладье, предаваясь приятным мечтам, наслаждаясь ветром и солнцем.
— Учти, это не просьба, а приказ, — строго сказал царевич. — Перед отъездом ты должна совершить еще одно деяние. Будь терпеливой и скоро узнаешь какое. Когда же все закончится, молю тебя, помни о милосердии и прощении бога, жизнь которого подходит к концу. А сейчас иди к себе. Ты свободна.
Я поклонилась и сразу направилась к двери.
— Сомневаюсь, что снова увижу тебя, — добавил царевич. — Но если когда-нибудь тебе понадобится помощь Владыки Всей Жизни, тебе стоит только послать ко мне вестника. Когда-то ты волновала мою кровь не меньше, чем я твою, Ту. Но нам не было суждено соединить наши судьбы, мы смогли только приблизиться друг к другу. Да будут крепкими подошвы твоих ног.
Я почувствовала, что в горле у меня стоит ком.
— Долгой тебе жизни, здоровья и процветания, Гор, — сказала я и взглянула на него в последний раз.
Рамзес сидел, откинувшись на спинку кресла, положив ногу на ногу и сложив руки на коленях. В свете надвигающихся сумерек я не разглядела его лица. Открыв дверь, я вышла из комнаты.
Глава пятнадцатая
В ту ночь я не спала. Я поужинала, и, когда Изис прибралась в моей комнате, во дворе уже никого не было. Мне не хотелось ложиться спать. Несмотря на выпитое вино и пережитое волнение, пусть даже и от приятных известий, усталости я не чувствовала. Мне было хорошо, легко и приятно. Изис распустила и расчесала мне волосы, смыла косметику с лица и хну с ладоней и ступней и помогла надеть рубашку. Затем задула светильник и, пожелав мне спокойной ночи, ушла. Подождав, когда стихнут ее шаги, я встала и вышла во двор.
Ступая босыми ногами по мягкой и влажной траве, я наслаждалась ее нежностью и прохладой. Ночной воздух был мягким, как шелк, я вдыхала его полной грудью, чувствуя, как нежно прикасается к телу тонкое полотно рубашки. Подойдя к фонтану, я села на край чаши. По спине потекли тонкие струйки воды. Я чувствовала, как они стекают по волосам и рукам, но это было очень приятно.
Во дворе было темно, в небе сиял месяц и звезды, которые казались совсем бледными, но чем дальше от месяца они находились, тем ярче горел их свет. Двери комнаток наложниц были закрыты, лишь из-за некоторых во двор проникали полоски света, которые исчезали, растворившись в залитой ночной чернотой траве.
Я чувствовала себя как-то странно. Я улавливала каждый ночной шорох, чувствовала каждое дуновение ночного ветерка, словно перестала видеть и слышать, а только осязала кожей. Не только мое тело, но и разум впал в это полудремотное состояние. В голове не было ни мыслей, ни мелькающих образов. Я словно превратилась в пустой сосуд, который ждет, когда его наполнят.
Первым его наполнил Гуи. Я вспомнила, с каким гневом и изумлением узнала я от царевича о закрытом заседании суда, и вместе с тем не испытала при этом особого удивления. Словно мой ка был к этому готов, ибо чего еще можно было ожидать от человека, который всегда был загадочным и непредсказуемым?