Дворянство Том 1
Шрифт:
На Сальтолучарде было просто: есть единая Семья, внутри которой все устроено и регламентировано, каждому уготовано место, и каждый на своем месте. В прочей же Ойкумене дела обстояли куда сложнее. По мере того, как мир восстанавливался после крушения и умножались общественные отношения - обострялась конкуренция между дворянством «меча» и «чернильницы». Но главное - здесь открывался концептуальный вопрос. Если, скажем, барон истинный и барон аноблированый формально равны, если вчерашний купец может претендовать на тождество с дворянином, чей род прослеживается со времен Старой Империи, то не равен ли урожденному аристократу и кто-нибудь другой? Например, цеховой мастер. Уважаемый горожанин. Крестьянин,
Шотан чуть поджал губы, ему было интересно, как старшая дочь Вартенслебена ответит на сложный вопрос, отравляющий жизнь настоящей аристократии как минимум столетие. Однако герцог показал знаками, что лучше удалиться, и граф молчаливо согласился. Действительно, пусть всякие шавки караулят под дверью, настоящим дворянам это не пристало. Жить надо так, чтобы монаршие персоны сами звали тебя.
– Итак, - Курцио, не чинясь, сам разлил по бокалам розовое вино.
В Синем дворце не имелось избытка слуг, а в часы обучения крыло дополнительно очищалось от всех посторонних. Оттовио еще не выработал полезную привычку концентрироваться на умственной работе и вынужденно отвлекался, поэтому его самопровозглашенные наставники решили, что нет повода - нет и отвлечения.
Шотан выпил, машинально считая, сколько комнат отделяет их небольшой кабинет от библиотеки. Планировка здесь была старая, анфиладами, чтобы в случае нападения противнику пришлось идти сквозь прямую череду покоев под арбалетным и магическим огнем. С магией нынче проблемы, зато хороших арбалетов развелось много. Особенно после того как мастеровые научились делать «слоеные» плечи, а также вырезать из твердого металла шестерни для реечных механизмов. В результате мощное и в то же время компактное оружие смогли позволить себе даже состоятельные горожане, а «господа стрел» с юга утратили монополию на утонченное искусство арбалетной стрельбы. Хотя, разумеется, кто имеет возможность выбирать, всегда наймет человека с синей татуировкой на лице, нежели обычного рутьера.
– Что ж, - с присущей ему осторожностью заметил Вартенслебен.
– Я бы сказал, пока наши дела идут… неплохо, - герцог немного подумал и решился признать.
– Казалось, будет хуже.
– Да, - согласился Шотан.
– Откроюсь, я тоже разделял ваш скепсис. Хотя мерило всякого дела есть только его завершение и результат. Так что нам еще предстоит дождаться заслуженных плодов.
Граф вздохнул, сделал глоток и с необычайной искренностью добавил:
– Осталось лишь понять, когда успех постучится в наши двери.
– Ну, это будет просто, - обозначил скупую усмешку Вартенслебен.
– Есть очень хороший сигнал.
– Да?
– приподнял бровь Шотан.
– Истинно так, - вступил в беседу Курцио.
– Позвольте, я попробую угадать?
– обратился он к герцогу.
Вартенслебен, желчно глядящий в нетронутый бокал с видом умирающего от жажды посреди пустыни, лишь кивнул.
– Станет очевидно, что мы на пути к успеху, когда очередной проситель или жалобщик понесет свою кляузу не в Совет, а к нам… - очень серьезно сказал Курцио.
– Когда мне или кому-то из вас, господа, подсунут свиток с прошением и предложат… скажем так, скромную благодарность за ходатайство, тогда станет ясно, что мы на верном пути. А если это повторится с десяток раз, если дворяне средней руки начнут искать нашей дружбы, надеясь при удаче быть представленными Его Величеству… Тогда можно будет сказать, что все получилось.
Вартенслебен молча отсалютовал бокалом, признав справедливость услышанного.
– Разумно, - согласился Шотан.
– Значит, нам следует и
– И скоро ваш выход, любезный друг, - теперь поднял сосуд на длинной ножке Курцио.
– Кстати, вопрос с этим идиотом урегулирован.
– То есть мне не придется его убивать?
– без капли наигранности уточнил Шотан.
– Нет, - усмехнулся Курцио.
– Его наградили и отправили восвояси.
– Отличная новость, - сказал герцог, все-таки коснувшись губами вина, но не более того. Вартенслебена третий день мучили колики в печени, а вино кратно ужесточало боль. Показывать слабость перед коллегами по заговору герцог не хотел, поэтому страдал молча, делая вид, что вино недостаточно изысканно для его благородной особы.
– Да. Тайный Совет глядит на все это с недоверием, - сказал Курцио.
– Но пока нам препятствовать не будут. Времени на первый взгляд много, но и задача велика, нельзя потерять впустую ни одного дня.
– Славно, - произнес Шотан, улыбаясь недавнему воспоминанию.
– Славно…
* * *
Несколькими днями ранее граф неторопливо, но целеустремленно шел к арене, где весьма дорогой и родовитый наставник пытался обучить Императора премудрости конного боя.
Граф нес в руках обнаженный меч странного вида, держа его под широкую гарду, так, чтобы клинок лежал на груди и плече, почти коснувшись острием уха. За Шотаном бодро шагали трое спешенных жандармов, готовых в любой момент без сомнений и проволочек выполнить любой приказ командира и патрона. Шотан и мастер уже один раз столкнулись в довольно таки жесткой пикировке и разошлись, можно сказать, «самыми краями». На этот раз граф собирался закончить дело, не оставляя недосказанностей. Он шел под непривычно теплым, чуть ли не весенним солнцем и, расслабленно улыбаясь, думал, чем все закончится.
Шотану приписывали множество грехов, большинство слухов были, так или иначе, правдивы. Одно лишь обвинение - в любви к убийствам - оставалось целиком и полностью ложным. На самом деле у «солдатского графа» процесс отнятия жизни каких-то особенных чувств не вызывал. Шотан воспринимал это как обыденное действие, которое имеет причину и последствия, а также не слишком угодно Пантократору, поэтому должно происходить ради достижения некоего профита. Вот и сейчас капитан конной роты предусматривал возможность того, что заезжий щеголь решит испытать судьбу, вследствие чего умрет. И… все, собственно. Всего лишь одна вероятность из многих.
Как обычно, площадка, засыпанная лучшим речным песком, была оцеплена охраной. Князь Гайот дело знал хорошо и озаботился тем, чтобы Оттовио находился под присмотром все время, за исключением особенных случаев. Граф небрежным жестом приказал своему сопровождению остановиться поодаль, чтобы не вызывать нервозность гвардии. Достаточно и одного вооруженного человека в непосредственной близости к сиятельному телу.
Не нужно иметь сверхъестественную проницательность, чтобы еще издалека понять - урок не задался, как, впрочем, и все предыдущие. Это было предсказуемо и логично - на Сальтолучарде лошади, да и разные кареты не в ходу. Бономы передвигались на носилках, и это была одна из немногих возможностей публично явить граду и миру свое богатство, поскольку труд носильщиков дорог, кроме того по традиции их следовало красиво и опять же дорого одеть за счет хозяина. Рыцарей в их обычном виде на Острове тоже почти не водилось - мужу следует демонстрировать доблесть на палубе галеры, с мечом или весами для монет, по обстоятельствам. А скакать на лошадке с копьем наперевес это глупость и баловство, причем несоразмерно дорогостоящие. Поэтому островные дворяне всадниками оказывались никудышными.