Дворянство Том 1
Шрифт:
– Оригинальный деликатес Сальтолучарда. Такой вы не отведаете ни в Малэрсиде, ни здесь, в столице. В переводе он звучит как «морская свинья». Задний мускул со свиной ляжки засаливают на десять дней, затем промывают в особом вине, снова солят, теперь с редкими травами. Упаковывают в мочевой пузырь и обвязывают вручную. Дальше мясо должно выдерживаться не менее чем полгода в месте сухом, тенистом и хорошо проветриваемом. Только тогда свинина раскрывает свой подлинный вкус. Я обучил моего повара этому искусству, и он добился неплохих результатов.
– Любопытно.
Повар,
– Большая часть нашей кухни, так или иначе, вышла из провианта, который запасали моряки, - пояснил гостеприимный хозяин.
– Воду, зерно и другие плоды земли можно купить в разных местах, но мясо дорого и не хранится долго. Десятки поколений солили мясо и сало всевозможными ингредиентами и способами, добиваясь наилучших результатов. Некоторые рецепты со временем…
Курцио запнулся, подбирая слово, и Биэль с улыбкой подсказала:
– Стали золотыми?
– Именно.
– Тонкий вкус, - отметила маркиза, отведав мясо. Не глядя на повара, обозначила поклон в его сторону, сказав. – Мой комплимент достойному творцу сего деликатеса.
Что ж, по крайней мере, один человек в этот вечер оказался полностью, абсолютно счастлив. Повар возвратился к себе, в царство огня и сковородок, обогащенный лучшим воспоминанием в своей жизни.
– В Малэрсиде тоже любят и ценят улиток, - сказала Биэль, пробуя новую перемену. – Наши негоцианты даже продают их в бочках с мокрой травой.
– Следовательно, вы знаток и ценитель, - предположил Курцио.
– Увы, не нужно быть знатоком, чтобы сказать: ваши лучше. Качественные улитки растут на свободном выгоне и только на хорошей глинистой почве, им нужны съедобные сорняки, в основном одуванчики, и обилие росы для питья. А земля нашего владения слишком богата песком и солью, улитки, что взрастают на ней, годятся лишь купцам, которые хотят сервировать столы как дворяне.
– Поистине, ваша образованность уступает только вашей красоте, - изящно польстил гостье хлебосольный господин дома.
– Я ждала от вас большего, - с убийственной прямотой сообщила Биэль, так что Курцио едва не прикусил язык.
– Простите? – нейтрально осведомился он, с легким звоном отложив на фарфоровую подставку однозубую вилку для улиток.
– Я ждала большего, - столь же прямо сказала женщина. – Мой отец отзывался о вас нечасто, весьма красноречиво и разнообразно. Если отбросить лишнее, из его слов представал образ человека целеустремленного, оригинального, чуждающегося жеманных манер… а также скучных тривиальностей.
Дочь своего отца, повторил про себя Курцио. Немилосердная жестокость в дистиллированном виде, как «мертвая вода» тройной перегонки. Только у герцога это качество все же маскируется лисьими повадками, а дочь рубит наотмашь, словно палач. Ответить можно было разнообразно и много, но эмиссар после мгновенной паузы, решил, что
– И вы хотели видеть именно такого человека? – столь же прямо уточнил он. – Считаю своим долгом предупредить, он может быть весьма неприятен.
– Так покажите мне настоящего Курцио Алеинсэ-Мальт-Монвузена. Какого не видела еще ни одна женщина. И тогда я сочту, что ваше уважение ко мне действительно велико.
– Непростое пожелание, но... я постараюсь.
– Буду признательна.
Курцио чуть двинул пальцем, и молчаливый слуга налил вишнево-синюю жидкость в бокал собеседницы. Да, не стекло Вартенслебенов, но более чем соответствует моменту. Повинуясь следующему жесту, вся прислуга молча покинула зал. С едва слышимым стуком затворились створки высоких дверей из тяжелой лиственницы, лишенной смолы. Биэль перестала улыбаться, ее правая рука в, казалось бы, случайном движении коснулась шва на левом рукаве.
Восхитительная женщина, подумал Курцио. Никаких тебе заколок, гибких клинков на поясе и прочей мишуры. Нормальный и хорошо скрытый стилет. Настоящая Вартенслебен.
– Как обстоят дела у нашего протеже? – спросил Курцио.
– Вы уверены, что хотите сейчас обсуждать именно его? Надо сказать, в общении с дамой оная, как правило, ждет, что все мысли благородного господина будут посвящены ей, - улыбнулась Биэль, как обычно, скорее обозначив эмоцию легким движением губ. Маркизе это крайне шло, выглядело загадочно и многообещающе-коварно. Что-то было в этой улыбке от куртизанки и в то же время… убийцы.
– Вы хотели увидеть истинного Курцио Алеинсэ-Мальт-Монвузена, - мужчина едва удержался от плебейского пожимания плечами. – Поэтому мне приходится выбирать между прямо высказанным пожеланием, и… - он сделал паузу, рассеянно перебирая в пальцах золотую вилочку для маринованных фруктов. – Куртуазными правилами. Ожиданиями дамы, которые можно отрицать, однако нельзя не принимать во внимание.
– Действительно, - согласилась маркиза. – Нелегкий выбор.
– Я выбрал первое. И в настоящий момент меня крайне волнует все, связанное с воспитанием Оттовио. Так что я решил спросить об этом напрямую у репетитора.
– Хорошо.
Биэль дала краткое, но исчерпывающее описание прогресса императора, закончив словами:
– На днях мы будем смотреть портреты. Выставка уже обставляется должным образом.
– О, так эта традиция все еще жива, - почти не удивился Курцио. – Хотя, казалось бы, невеста для Оттовио уже назначена. Причем давно.
– Что поделать. В эти непростые времена каждый ловит даже крупицу надежды и выжимает ее досуха. В конце концов, чудеса иногда случаются.
– И даже если не удастся оттолкнуть будущую супругу, всегда можно подсунуть дочь благородного рода в качестве любовницы Его Императорского Величества, - подхватил Курцио. – Честно говоря, в последнее время решительно перестаю понимать резоны Совета. Как вообще регенты допустили выставку портретов?