Дворянство Том 1
Шрифт:
Курцио стиснул зубы и машинально заложил руки за спину, чтобы скрыть побелевшие костяшки пальцев. Волшебство этого вечера, наполненное тайнами, намеками, тончайшей игрой слов – все рассыпалось вдребезги, как цветное стекло, разбитое ударом палки. Осталась лишь некрасивая рама да осколки несбывшихся ожиданий в грязи. Островитянин выпрямился, сложив руки на груди, гордо задрал подбородок, решив - он выслушает до последнего слова все, что сочтет нужным сказать маркиза. Он будет галантен и сохранит безукоризненную вежливость, глотая блестяще продуманные оскорбления
А затем…
– Но и энергичные убийцы без страха и сомнений, как граф Шотан Безземельный, мне также не импонируют, - продолжила маркиза.
– Они всегда любят в первую очередь себя, а я не желаю быть второй. Кроме того, они попросту скучны. В мужчине меня привлекает комбинация силы и души. Жесткость и человечность. Твердость, на которую можно опереться, и немного мягкости для контраста. Но в меру мягкости. И, разумеется, ум. Кругозор мужчины должен простираться несколько дальше, чем знание сорока пяти основных видов перевязи для меча.
Кажется, я идиот, мрачно подумал Курцио. Да не простой, а прямо-таки эпический. Эпический идиот, у которого спесь и гнев скачут впереди здравого смысла.
– Вы были интересны мне и показались сосудом, в котором указанные качества смешаны правильным образом. Что ж, я не ошиблась. А теперь отдайте распоряжение, чтобы моим слугам было дано все, что они попросят. Я предпочитаю начинать утро с контрастной ванны и массажа, их следует готовить загодя.
– Э-э-э… - вырвалось у мужчины, Курцио хлопнул челюстью.
– Друг мой, не заставляйте разочаровываться в вас, - поморщилась Биэль. – Мне тридцать шесть лет. Когда женщина в таком возрасте отправляется вечером к мужчине, глупо утверждать что предметом интереса является коллекция лютней и старые нотные записи. Думаю, вы уже заметили, что жеманство не свойственно мне.
– О, да, - искренне признал Курцио.
– Ваша светлость.
– Итак?.. – иронически приподняла бровь маркиза.
– Надеюсь, вы не намерены спрашивать, получила ли я дозволение у строгого батюшки?
– Сейчас, я… - Курцио внезапно почувствовал, что охрип. Мальчишеское волнение завладело им. Мужчина лишь развел руками и широко улыбнулся, признавая, что этот раунд словесной дуэли остался за соперницей.
Из глубин дома послышался некий шум, словно кто-то бежал, стуча сапогами по драгоценной мозаике и не менее дорогим паркетам. Перекрикивались слуги, торопливый шум приближался.
Его не остановили, подумал Курцио. Значит или особенный курьер, или…
– Господин, - с этими словами открыл дверь один из охранников. – Серый ворон только что прилетел. Мы не посмели бы, но вы сами приказывали…
– Простите, - Курцио повернулся к Биэль. – Срочная депеша. Из тех, которые читают даже на смертном одре.
Он ждал недовольства, но маркиза кивнула с предельно серьезным видом
– Я понимаю. Дела, прежде всего.
Курцио отослал распорядителя клети для воронов, открыл крошечный цилиндрик, развернул тончайший лист пергамента, кажущийся полупрозрачным. Вгляделся, щурясь, в незашифрованную – против всяких правил! – короткую запись. Лишь выкованная долгими годами выдержка удержала эмиссара от витиеватой брани. Он посмотрел на маркизу и, после мгновенного колебания, молча протянул ей лоскут с посланием. Биэль отрицательно качнула головой.
– Нет.
Она сделала шаг к собеседнику и легким движением коснулась его щеки.
– Я уже давно не испытываю нужды в том, чтобы утверждаться, заставляя мужчину выбирать между мной и неотложным делом. Вы хотите меня, это очевидно. И если некая забота все же заставляет отказаться от моего общества, значит, случилось нечто экстраординарное. Я не собираюсь унижать вас и в первую очередь себя, проверяя, действительно ли причина столь важна. Займитесь делом, а когда закончите, пришлите мне весть. Думаю, в следующий раз моя очередь вернуть долг гостеприимства. Не провожайте.
Вот и гадай, как это понимать, особенно последнюю фразу, подумал Курцио, глядя в ее спину под изысканным платьем, машинально скользя взглядом ниже. То ли неудовольствие, высказанное в такой изысканной форме, что граничит с произведением искусства, то ли наоборот.
Но, так или иначе, в одном Биэль Вартенслебен права, как сам Иштен, создатель неба и света. Случилось экстраординарное.
Он все же выругался, от всей души. Еще раз перечитал срочную депешу и старательно сжег ее на пламени свечи, развеяв пепел. Затем сел, один, в окружении старых вещей и обломков прошлого, чтобы надолго задуматься.
_________________________
Если кому-то показалось, что он уже видел где-то эпизод с лошадкой, так и есть, это буквальное заимствование. Привилегия автора – иногда тырить кошерное, не маскируясь.
Песня – «Прощание» Вальтера Скотта (1813)
Пломбир – не постмодернизм, как батистовые трусики, а вполне себе ренессансная еда. Изначально это не мороженое, а желированные сливки, очень жирные.
Меч:
https://www.youtube.com/watch?v=t5gL0KuGlDU&list=PLMUtS78ZxryO0ClPACmFjkAnrbuowVHsJ
Глава 20
Глава 20
Три удара, повторяла Елена в ритме схватки. Три удара. Три удара…
Когда бы ты ни наносил два удара в едином ритме, всегда завершай их третьим. Первый удар смещает или провоцирует врага, второй ранит, а третий позволяет вернуться в правильную гвардию и обезопасить себя от контратаки, пусть даже она будет нанесена рукой мертвеца.