Двойная наживка

Хайасен Карл

Он заметил экспресс-пакет из Нового Орлеана, когда вернулся в свою контору. Дерьмовый конец дерьмового дня. Теперь Декер повел себя, как кролик, и Гарсия решал, должен ли он оставить этих дебилов-патрульных у его консервной банки на трейлерной стоянке дожидаться ордера на обыск. Он был с полным основанием уверен, что если их тут оставить без надзора, они с большой радостью пристрелят Декера или, по крайней мере, изобьют его до полусмерти, просто в порядке компенсации за свои неприятности.

– К черту, –

сказал Гарсия наконец. – Пошли выпьем кофе, а потом вернемся.

– Он вернется, – сказал Декер, когда услышал, как отъезжают полицейские машины.

Скинк отпустил его шею. Они все еще находились в темной комнате, где светящийся костюм Скинка, омываемый красным светом лампочки, казался почти белым. Скинк выглядел более осунувшимся и помятым, чем прежде: веточки и остатки листьев, как конфетти, свисали из его длинной седой косицы. Его волосы клоками торчали из-под купальной шапочки.

– Где ты был? – спросил Декер. Его шея мучительно болела: было такое ощущение, будто кто-то огрел его рельсом по позвоночнику.

– Девица, – сказал Скинк. – Мне следовало бы предвидеть.

– Лэни?

– Я вернулся в комнату, и она была там, полуголая. Она сказала, что ты просил ее прилететь...

– Ничего подобного.

– Я так и понял, – сказал Скинк. – Вот почему я ее связал, чтобы ты мог сам решить, что делать. Я так понимаю, что ты ее развязал.

– Да.

– И переспал с ней?

Декер нахмурился.

– Я так и думал, – сказал Скинк. – Из-за этого у нас черт знает какие неприятности.

– Послушай, капитан, этот полицейский мой друг.

– Который? – Черным пальцем Скинк с отсутствующим видом почесывал свою кустистую бровь.

– Кубинский детектив. Его зовут Гарсия.

– Ну и?

– Ну и он хороший человек, – сказал Декер. – Он постарается дать нам передышку.

– Нам?

– Да. От этих людей из Нового Орлеана. Эл мог бы это облегчить для нас.

Скинк некоторое время изучал лицо Декера, а потом сказал:

– Кажется, я сжал тебя слишком сильно.

Они пошли к Денни на бульвар Бискейн, куда Скинк вписывался очень хорошо, потому что мало отличался от его клиентов. Он заказал шесть сырых яиц и связку свиных сосисок. Шея Декера все еще отказывалась сгибаться, и он страдал от жесточайшей головной боли, какой у него не было никогда в жизни.

– Ты мог бы просто похлопать меня по плечу, – пожаловался он.

– Не было времени на эти нежности, – сказал Скинк без малейших следов раскаяния. – Я это сделал для твоей пользы.

– Кстати, как ты попал внутрь?

– Протиснулся через заднюю дверь. Еще бы две минуты и твой сердечный друг Гарсия увез бы тебя в браслетах. Съешь чего-нибудь, а? Нам предстоит долгий путь.

Декер не собирался отправляться в долгий путь со Скинком, ему не хотелось быть арестованным

за соучастие в убийстве. Он решил не выдавать Скинка полиции, но тот должен был сам выпутываться из этой истории: их партнерству пришел конец.

Скинк сказал:

– Твои соседи поднимут черт знает какой шум из-за мертвых собак.

– О?

– Ничего не мог поделать, – сказал Скинк, с чавканьем слизывая капли желтка со своих усов. – Это была самозащита.

– Ты убил бульдогов?

– Не всех. Только тех, которые набросились на меня.

Прежде, чем Декер успел задать вопрос, Скинк сказал:

– Ножом. Никто ничего не видел.

– Боже.

В черепной коробке Декера звенели все колокола Собора Парижской Богоматери. Он заметил, что его пальцы дрожат, когда попытался намазать маслом бисквит. В его сознании забрезжило, что его психика не в порядке и что следовало бы обратиться к врачу.

Но прежде чем расстаться со Скинком, он хотел узнать о Дики Локхарте. Он хотел услышать версию Скинка на случай, если правда так никогда и не будет раскрыта.

– Когда ты ушел из мотеля в Хэммонде? – начал Декер. – Куда ты затем отправился?

– Назад, на озеро. Одолжил лодку и нашел рыбные ловушки Дики.

– Шутишь?

Скинк просиял. Коричневый комок сосиски застрял между его передних зубов.

– Лодка, которую я взял, принадлежала Оззи Ранделлу, – сказал он. – Тупой кретин оставил ключи зажигания и карту на пульте управления.

– Карту глубин озера Морепа, – догадался Декер, – с помеченными местами.

– Помеченными так ясно, что лучше и не бывает, – сказал Скинк. – Цветным карандашом, как раз для Оззи.

В этом был смысл. В то время, как Дики Локхарт праздновал победу, Ранделлы могли улизнуть на озеро, чтобы убрать улики. Дики был такой дешевкой, что, вероятно, снова и снова использовал одни и те же ловушки.

– Та рыба, которая принесла ему выигрыш, была флоридской, – сказал Скинк. – Возможно, ее привезли на грузовике с озера Джексон или, может быть, Родман. На этой грязной дыре Морепа никогда не бывало такого прекрасного окуня, можешь пари держать на свою задницу...

– А что ты делал потом, когда нашел ловушки?

Скинк положил вилку.

– Включил мотор на лодке Оззи и поплыл к берегу.

– А потом?

– Потом выключил, и вот он я.

Вошли двое полицейских ковбойской походкой и заняли кабину. Полицейские постоянно толклись у Денни, но от их присутствия Декер нервничал. Они не спускали глаз со Скинка – взгляды их были жесткими – и Декер догадался, что им страсть как хочется найти повод для перебранки и проверки документов. Он положил на стол десять долларов и направился к машине, Скинк зашаркал следом, рассовывая оставшиеся несколько печений по карманам дождевика.