Двойная радуга (сборник)
Шрифт:
я самый старый официант на пьяцца Навона, говорит Франческо и галантно оборачивает банку диетической колы салфеткой, а Анджело – самый хитрый бенедиктинец в городе
мне смешно, я представляю Анджело в черном капюшоне и в сандалиях, ему идет, и говорю Франческо, что в прошлом году видела бой быков, но не стала бы утверждать, что это более захватывающее зрелище, чем медленно наблюдать за ним и Анджело на пьяцца Навона
здесь у Анджело, и там под мостом, и в рыжих сосновых иголках у обочины фори Империали, и в фотокабинке на виа Кавур я слышу, как город тихонько посмеивается, как он лениво зевает, бродит по своим развалинам в шлепанцах, иногда плюет на платок и берется оттирать какое-нибудь пятнышко с собственного парадного портрета, да так и бросает, вместо этого с удовольствием косится на себя в зеркало – проверяет, так ли хороша улыбка и как там зуб, вроде он ныл вчера, а вечерами пьет чай из термоса, сунув ноги в зеленую воду фонтана Наяд
и я тоже сижу на фонтане, почему бы и нет, роюсь в рюкзаке в куче лавровых листьев – два кольца, завернутое в газету бронзовое зеркало с блошки на порто Портезе, куча бумажек, бусины от порванного браслета и вот – розовый камень с буквами, я выбрала его наугад
carpediem, написано на камне, quam minimum credula postero, будь умна, вино цеди, Левконоя, лови момент, как можно меньше верь будущему
9, Латран,
3801, Чески-Крумлов,
Южная Богемия
стоит только опоздать на автобус, например, как немедленно получаешь десяток ответов на вопросы, которые еще только собираешься задать, плюс десяток путей, по которым минуту назад ни за что не догадаться пойти – не догадаться, не решиться, принять за несусветную глупость, умный гору потому что обойдет, вот пусть умный и обходит, его не жаль, а мы немедленно, с удовольствием и расстановкой опаздываем на единственный автобус
и тогда, скажем, вместо неоспоримого прибытия в тринадцать ноль-три на автовокзал города К кто-то дарит тебе двенадцать часов путешествия с севера на юг самыми странными способами, ты стоишь в тамбуре поезда, конечный пункт у которого пока не обозначен, видишь, как дождь начинается с одной стороны вокзала и заканчивается с другой, запиваешь печенье из капусты кофе с молоком и в итоге въезжаешь на междугороднем трамвае в лес – капитан Йозеф весело курит, матросы орут, и в общем-то кто теперь скажет, куда ты, собственно, брала билет, какая разница в самом-то деле, уже ночь, и рельсы все равно уже кончились
звоню им, например, с перекрестков, со станций, на которых поезда больше чем на минуту не останавливаются, звоню из-под мостов, светофоров и дорожных указателей, с рынков, площадей и заправок, из булочных, закусочных и подворотен, поднимаю трубку высоко – але, слышите город, ну послушайте же еще немножко
говорю им, например, что еду пить кофе и есть сыр с тмином – говорят, там отличный кофе в одном месте с красными стульями на набережной, ну да, в общем, это все, это все, зачем я туда еду – пить кофе, любая другая причина будет не более убедительна, почему бы не придумать себе эту
все они – лужи, окна, зеркала, фонари, желтые ставни, куклы, афишные тумбы, крыши, лодки, набережные, русалки на флюгерах, времена года, названия улиц, имена домов – вы знаете, что здесь у домов есть имена, правда же? – все они не будут слушаться меня, пока я на самом деле правильно не выберу, где буду пить кофе, никак нельзя жить в городе, даже если ты здесь всего на несколько дней, пока не разберешься с этим вопросом
я ищу это место по запаху, открываю двери и нюхаю воздух – ну-ка, что здесь, кардамон, имбирь или блинчики со шпинатом, или по окнам – они раскрашены в разные цвета или заставлены всякими глупостями, фарфором, книжками и медными птицами, как полки антикварного магазина; по лампам и абажурам, по деревянным стульям и до дыр вытертым креслам с подушками, по часам, по гитаре в углу, по чашкам на стойке – чтобы были все разные и ни одной белой
еще важно, как оно звучит, еще смотрим на стены – разрисованные мелом и фломастерами, заклеенные объявлениями и открытками, еще чтобы там можно было спрятаться, залезть с ногами на диван и неожиданно обнаружить, что сидишь здесь вот уже четыре часа
пойти пить кофе в Крумлове – это такая игра, такой пароль, такой способ перехитрить город и подсмотреть, что он там пока что поделывает без тебя
на площади танцуют дети в венках, заговаривают город, плетут заклинание, по лестнице квартала Латран ползет толстый веселый младенец, шлепает ладонями по плиткам, сворачивает в сторону замка, за ним бредет сонный папа, наклоняется и выравнивает младенца, чтобы не уклонялся с пути
стоит только опоздать на автобус, потерять билет, послать к черту график, как все немедленно складывается наилучшим образом – даже без карты ты выйдешь на нужную улицу, закрытая почта откроется только для того, чтобы вручить тебе важную телеграмму, вечером тебе принесут мороженое, о котором ты задумалась на Четырнадцатой линии Васильевского острова утром, нужную точку назначения ты увидишь мимоходом на четвертой полосе газеты, которую будет читать сосед по купе, номер маршрутки напишут в кафе вместо счета, вишневую настойку, о которой читала в книжке, получишь случайно в подарок, а мелодию, которую забыла, споют по радио в уже закрывшемся ресторане, и мы будем стоять там, сплющив щеки об ограду, и шевелить в воздухе руками, и вспоминать, какого цвета у нас в прошлом веке были джинсы – у меня оранжевого, а у тебя
а потом я буду идти по набережной, плутать в улицах и, наконец, плюну, сяду и от нечего делать отправлю себе эсэмэс – самое глупое, что ты можешь придумать, напишу я себе, это сопротивляться чему-нибудь, что встречается тебе на пути
8, Ратхаусгассе,
4020, Линц,
Австрия
слишком много миндаля, слишком много корицы, слишком много мармелада из красной смородины в этом торте, слишком много золота, львов, знамен и мечей, слишком много, чтобы сосредоточиться, поэтому граппу пришлось пить прямо с утра, не было и восьми, прямо на пустом вокзале города Линца, Верхняя Австрия
на пустом вокзале, на котором почему-то не выходят ни пассажиры венских поездов, следующих на запад, ни пассажиры поездов, следующих на восток, никому сегодня не надо в Линц
часы на ратуше бьют одиннадцать, часы на ратуше тысячу раз повторяются в окнах, остальные часы Линца немедленно бьют то же самое хором
слишком много часов в городе Линце, и все, вы подумайте, идут одинаково, поэтому времени здесь деваться некуда, утечь невозможно, все выходы закрыты, время мечется от башенки к башенке, натыкается на циферблаты, пытается шалить, но, помыкавшись и надувшись, скрывается в ближайшем антикварном магазине – там на него не обращают внимания, и оно с оглушительным грохотом делает все, что хочет, качается на стрелках, гремит молоточками, притворяется зеленой бронзой, прячется в разрисованном шкафу, сыплет пылью, скучает
поэтому в городе Линце со временем всегда какие-то неувязки, строго говоря, у города Линца много времен, жители города Линца переходят из одного в другое по мосту Нибелунгов и все равно обязательно приходят в кондитерскую Йиндрак, где упрямо едят каждый день в четыре часа свой невозможный сладкий торт
Линцскому торту, говорят, больше чем триста лет, страшно подумать – миндаль, корица, мармелад, решетка из теста сверху, но наверняка есть еще какие-то секретные ингредиенты, о которых Анна-Маргарита, урожденная графиня Парадиз, ничего в своих кулинарных амбарных книгах не написала