Двойная западня
Шрифт:
— Так чего хочет Кардинал? Голову в буквальном или переносном смысле? Мы Сашкину голову отрезать должны и в Донецк в мешке привезти?
— Опять же, пацаны, — после короткой паузы начал Хряк, — передаю только то, что передали мне. Короче, ситуевина такая: в Донецке грохнули какую-то шишку. Ментовскую, прокурорскую, судейскую — не суть. Важно то, что перец, которого грохнули, даже не донецкий, а вообще киевский. Чьи там интересы — тоже до конца не ясно. Только донецкие менты требуют от донецкой же братвы голову того, кто это сделал. Потому что иначе с них бошки
Сказанное Хряком звучало как приговор. Его вынесли городу Новошахтерску, и он может быть обжалован только одним способом: кто-то из четверых должен добровольно умереть. Именно умереть — за убийство важного человека из Киева донецкий прокурор попросит у суда высшую меру наказания для преступника, а судья незамедлительно вынесет приговор. Апелляция год погуляет по инстанциям, дойдет до Верховного Суда, а оттуда вернется с резолюцией: приговор оставить без изменений.
— Лучше сразу грохнуть, — хрипло проговорил Кондрат.
— Кого? — тут же спросил Дизель. Ответом стало тяжелое, густое, даже осязаемое молчание.
Тишину нарушил осторожный стук в дверь, и тут же, не дожидаясь разрешения, в отдельный кабинет сунулся Герман Шульц, спросив как ни в чем не бывало:
— Господа, шашлык уже можно подавать? Валет не выдержал. Резко вскочив, он схватил первое, что попалось под руку — круглую пузатую стопку, — замахнулся и швырнул в Шульца.
— ПОШЕЛ ВОН, СУКА!
Стопка влепилась в стену над его головой, раскололась вдребезги, Валет уже схватил вторую, но с двух сторон на его руках повисли Гусля и Кондрат. Жираф между тем поднялся и отошел к стене, будто собираясь отмежеваться от всего происходящего или же выброситься в окно головой вперед. Подойдя, он отвернулся, уперся ладонями о натуральное дерево стены, потом прислонился к ней лбом и так застыл, не реагируя на буйство Валета, с матом вырывавшегося из рук друзей. Дизель не сдвинулся с места. Хряк махнул рукой Шульцу, хотя тот и без него понял — молодым людям сейчас не до шашлыков.
Некоторое время тишину нарушало только усердное сопение: Кондрат с Гуслей усаживали Валета на место. Наконец тот немного пришел в себя, сам опустился на стул, никого не спрашивая, пододвинул к себе бутылку, налил в первую попавшуюся стопку, ни на кого не глядя, выпил. Возможно, он собирался что-то сказать, однако Жираф опередил его — не поворачиваясь, не поднимая головы, громко спросил:
— Как они себе это представляют?
— Что? — Валет повернулся к нему всем корпусом. — Слышь, братан, я чего-то не понял: мы уже монетку кидаем? Орел-решка? Или карту тянем: у кого красная, тот и сдается Кардиналу? Может, вообще четыре спички возьмем — кому короткая попадется? Знаешь такую детскую игру?
— Все хорошо, — проговорил Жираф, по-прежнему не поворачиваясь. — Только ведь не играем мы. И с нами не играют. Не решим, кто пойдет, Кардинал всех положит. — С этими словами он наконец развернулся, прижался спиной к стене, скрестил руки на груди. — Думаешь, тут герои собрались? Были бы мы героями, пацаны, давно бы друг друга перекрошили. И остался бы в городе только один хозяин. Мы войны не хотим, мы друг другу не враги. Мы договорились и поделили кормушки. С Кардиналом договориться реально? Игорь, к тебе ведь от него приходили, не к нам. Как считаешь, правда то, что про него рассказывают?
— Раз тебе так интересно, думаю, про него больше помалкивают. Для здоровья полезнее, — сказал Хряк. — И договориться с ним вряд ли возможно другим способом, кроме того, который уже предложен.
— Какое решение будете принимать? — деловито поинтересовался Дизель.
— Мы? — Кондрат ткнул себя пальцем в грудь. — Что мы будем решать? Нет, пацаны, это вампридется что-то решать, если мы сейчас договоримся послать Кардинала на хер! Пускай приезжает, встретим. Встретим, Валет?
— На раз. — Тот кивнул, налил еще одну стопку, опрокинул в себя, игнорируя салатики из свежих овощей. — Пускай приезжает.
— Не получится. — Хряк развел руками. — Теперь это уже не только ваша проблема. Напомнить, что мы все под ударом? Напомнить, что мы воевать не хотим?
— Даже если к вам полезут? — криво усмехнулся Валет.
— Смотря кто полезет. От Кардинала не отобьемся, это без вариантов. Лучше и правда застрелиться, как Саня сейчас сказал.
— Еще раз, Игорь: что вы будете делать, если мы пойдем против Кардинала? — повторил вопрос Кондрат. — Сами нас замочите или кого-нибудь отвезете в кандалах в город-герой Донецк?
Дядя Жираф по уму толкует: всю эту шнягу с признанием в убийстве надо как-то законно оформить. Приду я, допустим, в ментовку, скажу, что убил такого-то, казните. Только, братан, даже в нашем долбаном суде надо доказательную базу предъявить.
— Ты все сказал? — после паузы уточнил Хряк.
— Я все сказал.
— Тогда по порядку, Саня. Кардиналу нужен не труп убийцы. Ему нужен живой человек, который возьмет все на себя. Само собой, за такое дадут вышку. А могут и не дать. Это шанс, пацаны, и шанс реальный. Так — война и трупы, наши с вами, между прочим. В противном случае — никто не пострадает, разве тот, кто в крытую пойдет. На крытке, допустим, любой из нас оказаться может, Валет вон уже ходил, да и Дизель разок отметился по малолетке. Там, я слышал, жить можно. И кто знает, может, все так повернется, что не дадут вышку сразу, а намотают по полной — «пятнашку». Уйти на зону — остаться в живых.
— Вот и иди! — снова не сдержался Валет.
— Не нам предъявляют! — Хряк опять развел руками. — Не мы попали! Короче, завалить вас здесь и сейчас — это не решение проблемы, пацаны, серьезно говорю. Кардиналу нужен живой убийца, и он станет требовать тогда с нас. И тогда, парни, война станет неизбежной, как солдатский дембель. Я ответил тебе, Кондрат?
— Я все понял, — кивнул тот, — есть мы в городе, свалим ли, мертвые ли будем — проблема останется. Только если нас убьют или мы сделаем ноги, она станет вашей.