Двойная жизнь волшебницы
Шрифт:
– Лисица сказал, что именно так он и подписывал свои работы, – едва слышно произнесла Кира. – Боже мой, да это же целое состояние!
– Состояние? – презрительно усмехнулась Гликерия Карповна. – Уверяю тебя, Кира, ты ошибаешься. В свое время мой муж ездил к Пете раз в месяц, забирал все, что мальчик намалевал за это время. Взамен муж оставлял Пете продукты, которых тому должно было хватить на месяц. Бедный Петя, он был такой рассеянный! Вряд ли он понимал, что картошку лучше покупать на оптовом рынке, а тушенку на Садовой. Тогда там в ларьках чего только не продавалось! Помню, тушенка была, мы ее называли «китайская
Отлично! Вот так и становятся миллионерами! В оплату картин, стоимость которых в ближайшее время зашкалит за миллионы долларов, несколько банок тушенки, картошка и крупа.
– Почему же? – оскорбилась Гликерия Карповна. – Муж давал Пете еще и деньги. Также мы постоянно собирали среди родственников детские вещи для Петиной малышки. Ну, и Миле тоже перепадало кое-что. К примеру, мои старые вещи, которые я не знала, куда деть, она охотно донашивала.
После этого заявления как-то с трудом верилось в алчность Милы – матери Анфисы. Какие бы богатства ни имелись у профессора и его супруги, младший их сын прозябал не просто в бедности, он влачил нищенское существование. А вместе с ним в нищете жила его жена и малышка.
– Впрочем, это продолжалось всего года полтора, – вздохнула Гликерия Карповна. – Потом бедный мальчик совсем сошел с ума. А Мила с малышкой… Не знаю, куда они делись. Никогда не задавалась этим вопросом. Полагаю, что женщина вернулась к себе домой. Где-то ведь у нее должен был быть дом?
– Гликерия Карповна, а Кеша вам никогда не говорил, что эти полотна могут еще сделать вас богатыми?
– Богатыми? Эта мазня? Да что вы, девочки! Сын не выкинул картины только из уважения к памяти своего отца. Мой муж покупал эти полотна из жалости к бедному Петеньке, от которого отвернулись его родители.
– А что у них там произошло? – не сдержавшись, спросила Кира.
– М-м-м… – моментально поджала губы старуха. – Какая теперь разница?
– Но все-таки интересно, почему родители отвернулись от своего младшего сына.
И снова Гликерия Карповна не могла не ответить своей любимице, какой неожиданно стала для нее Леся.
– Я не очень хорошо знаю, что и как у них там было, – задумчиво произнесла она. – Но по отдельным высказываниям мужа и другой родни могу предположить, что воду там мутил Тимофей – старший сын профессора Иванова. Тимофей всегда был властный, себялюбивый мальчик. И еще он был очень практичным, чтобы не сказать, прижимистым. Этим он пошел в свою мать. Ну а Петя… Петя был на редкость не от мира сего. Он сильно раздражал брата и мать, которая хотела видеть своих детей успешными и знаменитыми. Но младший сильно разочаровывал ее.
Как странно иной раз поворачивается колесо судьбы. Такой успешный и активный Тимофей погиб, не принеся матери ничего, кроме отчаяния. А Петя – ее младшенький, на которого она не возлагала никаких надежд, считала его легкомысленным мазилой, дурачком и в глубине души опасалась, что он окажется просто идиотом, стал после своей смерти знаменит. Его полотна продют за баснословные деньги. И коллекционеры толпами гоняются за картинами рано погибшего художника.
Но вот интересно, Кеша знал о ценности полотен, повешенных у него дома? Или кто-то другой знал о ней?
– Теперь я вспоминаю, что у Кеши дома
– Да и я их видела! – подхватила Леся. – Я еще спросила, чьи это работы?
– Вот-вот! А Кеша еще так пренебрежительно хмыкнул и сказал, что картины достались ему даром. Дескать, кто-то из родни баловался по-любительски, вот он и взял мазню, чтобы украсить интерьер. Выглядят они вполне пристойно, сейчас в моде, как он выразился, импрессионизм. Чем покупать аналогичную мазню в салонах, лучше взять даром что уже имеется.
– Значит, он не знал об истинной ценности полотен, которыми владел?
– Думаю, что нет. Так ведь часто бывает, сидишь на золотой жиле, но не подозреваешь об этом.
Леся задумалась. Она хорошо помнила картины в простых рамках, которые висели у Кеши по всему дому. В большинстве своем на них были изображены пейзажи. Но деревья, цветы и даже облака в небе надо было угадывать. Картины несли в себе какую-то загадку. Подходя к ним с разных сторон и глядя на одно и то же полотно под разным ракурсом, всякий раз она видела новую композицию.
– Я тогда еще подумала, что для любителя – это удивительно профессиональная работа.
– Кеша так не считал!
– Зато так считал тот, кто убил Кешу и сделал Анфису его наследницей!
И переглянувшись между собой, подруги дружно воскликнули:
– Господин Рогожкин!
Да, хитрый нотариус, видимо, прознал о том, что его племянник владеет настоящим сокровищем. Не квартира, машина или даже фирма Кеши были целью Рогожкина. Нотариус позарился на полотна Пети Иванова, которыми владел Кеша. Просто украсть эти картины у него нотариус не рискнул, а скорей всего, не захотел. Ведь ворованное полотно, каким бы ценным оно ни было, нельзя выставить на приличном аукционе. Оно сразу же неизбежно упадет в цене. Продать его трудно, настоящей цены ни за что не получишь.
Выманить хитростью то ли не получилось, то ли нотариус не стал этого делать. Ведь стоило Кеше прознать, какое богатство досталось ему от отца, как он тут же принял бы ряд мер безопасности по сохранению драгоценных полотен. Еще и в банковскую ячейку или сейф, чего доброго, мог бы их поместить. Как нотариусу Рогожкину потом выцарапывать оттуда полотна?
– И он придумал аферу с Анфисой. Ему повезло, у Анфисы, со своей стороны, был зуб на родню по отцовской линии. Справедливости ради надо думать, что Анфиса также не подозревала, насколько велик куш в игре.
– И никто не подозревал. Ведь так получилось, что вся родня Ивановых поддержала опалу их младшего сына. С Петей никто не общался. Единственный в семье Ивановых, кто приобретал картины Пети и хоть как-то ими интересовался, был отец Кеши.
– И еще Галина Павловна!
– Да! Она знала о том, насколько выросли в цене полотна ее сына, раз уже продала три имеющиеся в ее распоряжении картины Пети.
– Но при этом я что-то не заметила у нее в квартире сказочного богатства.
Это в самом деле было странно. Тут, в свою очередь, крылась какая-то загадка. Деньгами в квартире вдовы профессора и не пахло. Между тем Лисица не мог ошибаться. Если он сказал, что мать художника в разное время продала все три работы своего сына, значит, так оно и было.