Двойная жизнь
Шрифт:
– Что, и пива нельзя? – Виктор подал голос чуть не впервые за весь этот день, причем голос этот был весьма недовольным. – Какая ж баня без пива.
– Я против! – Полина, которой Виктор не понравился сразу, глядела на него с откровенным вызовом.
Ему очень хотелось если не стукнуть, то хотя бы отматерить наглую пигалицу, но он только буркнул:
– А вам-то что, девушка?
– Мы завтра, если кто забыл, – фыркнула она, – на плотах пойдем. А вдруг меня укачивает? А уж если еще и вы станете на меня вонять вчерашним пивом, вообще туши свет! Да меня ж
– Нечего на плот лезть, если укачивает, – буркнул Виктор.
Но его никто не поддержал. Все присутствующие явно были на стороне Полины – кивали, улыбались, а Егор показал большой палец и подмигнул.
– Если позволите, я продолжу о вредных привычках, – пряча улыбку, сказала Катя. – Места для курения обозначены специальными знаками. Можете Дашуту спросить, она покажет. Но вы и так поймете, там стоят специальные урны. Обращаю на это правило ваше особое внимание. Это очень важно. Вопрос жизни и смерти. И не улыбайтесь, это чистая правда. Курить вне этих мест нельзя категорически. Ка-те-го-ри-чес-ки. Затвердите это ради собственной безопасности. В этом году сухо, так что не то что от окурка, от сброшенного пепла полыхнет так, что и сами убежать не успеете, и, не исключено, десяток окрестных поселков выгорит. Понятно? Ну, вы все люди взрослые, думаю, безопасность для вас – не пустой звук. Поэтому надеюсь на взаимопонимание. Вопросы есть?
– Есть! – Егор, как школьник на уроке, поднял руку и встал. – Кто готовил грибной суп?
– Вам не понравилось? – Катя удивленно подняла брови.
Он так замотал головой, словно хотел ее открутить:
– Да нет, наоборот! Я хотел поблагодарить. И рецепт переписать. Если он не засекречен.
– Автор перед вами. Прошу! – Катя указала на Ивана Петровича. Тот, привстав, дурашливо раскланялся. Все зааплодировали.
– Только я не главный! – запротестовал Иван Петрович. – Руководитель проекта вон там, прячется за своими собачками. – Шеф-повар, на выход!
Даша вышла на веранду и присела в изящном поклоне.
Снова все зааплодировали.
– Так что с рецептом? Или он страшно секретный? – не унимался Егор.
Даша, покраснев, едва слышно прошептала:
– Не секретный, я в Интернете нашла. Только… ну… еще одну травку добавила, тут у нас растет.
– Про эту травку я вам за ужином расскажу, – вмешался Иван Петрович, увидев, что Даша от смущения готова провалиться сквозь пол. – Через пятнадцать минут собираемся на причале. И учтите, вода студеная, не глядите, что солнце жарит. Так что оденьтесь соответственно. Ну да ладно, там разберемся.
Остаток дня прошел в немудреных хлопотах, которые Полина, Маша и Егор воспринимали как лишний повод для веселья, Ирен и Виктор как пытку, и только Иван Ипполитович выглядел воодушевленным, как первокурсник: восторженно сиял, не отставал ни на шаг от Петровича и ловил каждое его слово.
После ужина Ирен собралась с Полиной в баню.
– Полли! Я смотрю, у тебя с этим парнем, Егором, контакт уже вполне наладился?
– Ага! Представь, тогда в Лондоне он на меня запал вообще насмерть.
Ирен подумала, что оно и к лучшему: объяснять сейчас дочери, почему не стоит крутить роман с таким симпатичным Егором – ох, нет, на это никаких сил не было. Впрочем, это, к счастью, не первоочередной вопрос. Сперва разобраться с этим убийцей Виктором, а уж потом все остальное.
– Так, девочка моя, слушай сюда. Нужно, чтобы ты кое-что сделала. Сядь.
Полина уселась напротив и уставилась на мать в некотором недоумении. Вообще-то они всегда неплохо ладили, ну, бывало, скандалили слегка – но не со зла, а так, понарошку, для разрядки. Но такой интонации она, пожалуй, никогда еще не слышала.
– Это из-за того инструктора? Который может оказаться… Ты хоть выяснила наконец, кто это?
– Полина! Оставь пока все это, ладно?
– Ну… ладно. Чего сделать-то надо?
– Когда все вернутся из бани, Егора и Машу позови к нам. Ну там поболтать или поиграть во что-нибудь.
– И? В смысле – долго болтать-то?
– Как можно дольше. Все остальные спать лягут, а Егора не выпускай.
– Да его-то как раз не проблема, а Машу эту… И как я узнаю, что остальные спать легли?
– Это моя печаль, твое дело – как можно дольше продержать здесь Егора. Сумеешь?
– Мах, а объяснить ты ничего не хочешь? А то, знаешь, как-то странно. Мне все-таки не пять лет, а? Ну и опять же, если я буду хоть слегка понимать происходящее, мне как-то легче будет соответствовать, тебе не кажется?
Ирен помотала головой:
– Не кажется. Более того, я абсолютно точно знаю, что нет. Чем меньше ты знаешь, тем естественнее будешь себя вести.
– Ты что, думаешь, я врать не умею?
Ирен подумала, что легче у далай-ламы интервью взять, чем с Полиной справиться. Она всегда была упрямой, а уж теперь, как почувствовала себя самостоятельной, и вовсе никакого сладу. Объясни ей, видите ли! У нее ж на лице все написано, этот чертов Виктор не полный идиот, наверняка что-нибудь заподозрит.
– Полли! – Ирен сжала ее руки.
– Эй, ты чего? Больно ведь! Ну вот, теперь синяки останутся. Мах, ты меня пугаешь, честное слово. Что происходит, а?
– Полинка, девочка моя, завтра! Завтра, клянусь, я все-все-все тебе объясню. Сейчас нельзя пока, понимаешь?
– Да ладно, чего там не понять? Сделаю. Только чем бы их тут задержать… О, может, в скрэббл зарубимся? Зря, что ли, я с собой коробку тащила?
– Отличная мысль! – Ирен вздохнула с облегчением. Скрэббл – это надолго. Полина – умница. Она поцеловала дочь и незаметно ее перекрестила. Не то чтобы Ирен была такой уж верующей, но, как говорил Нильс Бор, подкова приносит счастье независимо от того, веришь ты в это или нет. Неизвестно, следит ли за ними кто-нибудь с небес, но – хорошо бы, чтоб следил. Им сегодня никакая поддержка не помешает.