Двойная звезда
Шрифт:
— Звуки не помешают. Как он себя чувствует?
Клифтон нахмурился. — Лучше, немного лучше — в общем. Большую честь времени он в полном сознании. — Он поколебался. — Если хотите, можете зайти к нему.
Некоторое время я молчал. — А что думает доктор Кэпек о возможности его появления на людях?
— Трудно сказать, всему свое время.
— Но все-таки. Дня три-четыре? На мой взгляд, этот срок достаточно короткий, чтобы можно было отменить все встречи и потихоньку незаметно исчезнуть. Родж, не знаю, как бы это лучше объяснить, но несмотря на то, что я с огромным удовольствием посетил бы его, считаю, что такой
— Я не настаиваю, — ответил Клифтон. — Вам виднее. Мы, конечно, можем держать вес вдали от публики, но хотелось бы, чтобы вы довели роль до конца и были в состоянии выступать до тех пор, пока он не поправится.
Я чуть было не ляпнул, что император говорил мне то же самое. Но вовремя спохватился — потрясение от того, что император раскрыл подмену, немного выбило меня из колеи. Тут я припомнил еще об одном деле. Вынул из кармана измененный список кабинета и вручил его Корпсмену. — Это одобренный Его Величеством вариант для репортеров, Билл. В списке есть одно изменение — Браун заменен на де ла Торре.
— Что?
— Джезус де ла Торре вместо Лотара Брауна. Так пожелал император.
Клифтон, казалось, был удивлен; Корпсмен был одновременно удивлен и рассержен. — Какая, собственно говоря, ему разница? У него, черт побери, нет никакого права иметь собственное мнение!
Клифтон медленно проговорил: — Билл прав, шеф. Как юрист, специальностью которого является конституционное право, могу подтвердить, что утверждение императора. является актом чисто номинальным. Вам не следовало разрешать ему что-либо менять.
Мне дико захотелось прикрикнув на них, и только спокойствие Бонфорта удерживало меня от этого. У меня и так был очень трудный день, и несмотря на замечательное представление, меня постигла неудача. Мне очень хотелось сказать Роджу, что если бы Виллем не был по-настоящему большим человеком, подлинным королем в самом лучшем смысле слова, мы все сейчас попали бы в ужасное положение только потому, что не сумели как следует разучить роль и снабдить меня всей необходимой информацией. Вместо этого я раздраженно произнес: — Изменение внесено, значит, так тому и быть.
Корпсмен взревел: — Это вы так думаете! А я уже два часа назад передал журналистам первоначальный вариант списка. Теперь вам придется обращаться к ним и ставить все на свои места. Родж, может быть, тебе лучше связаться с дворцом и...
— Тихо! — сказал я.
Корпсмен сразу заткнулся. Тогда я тоже немного сбавил тон.
— Родж, может, вы и правы с формальной точки зрения. Не знаю. Я знаю только одно — что император поставил кандидатуру Брауна под вопрос.
— Постойте, шеф, — запротестовал Клифтон. — Вы еще должны выступить на пять минут по всемирной сети с обнародованием состава нового кабинета.
— Сами объявите. Ведь вы же мой первый заместитель.
Он заморгал. — Хорошо.
Корпсмен настойчиво спросил: — Так как же с Брауном? Ведь ему уже обещали этот пост.
Клифтон задумчиво посмотрел на него. — Что-то я не помню такого обещания, Билл. Его, как и прочих, всего лишь спросили, хочет ли он заниматься государственной деятельностью. Ты это имел в виду?
Корпсмен поколебался, как актер, который нетвердо выучил роль.
— Конечно. Но ведь это граничит с обещанием.
— Нет, пока не сделано публичное заявление, не граничит.
— Но ведь я уже сказал вам, что публичное заявление было сделано еще два часа назад.
— Ммм... Билл, боюсь, что тебе придется снова созвать репортеров и сказать им, что произошло недоразумение. Или я могу созвать их и сказать, что по ошибке им вручен первоначальный вариант списка, неодобренный мистером Бонфортом окончательно. Но мы должны исправить положение до объявления состава кабинета по всемирной сети.
— Ты что же, хочешь сказать, что это сойдет ему с рук?
Под «ним», как мне кажется, Билл скорее подразумевал меня, нежели Виллема, но ответ Роджера гласил обратное: — Да, Билл, сейчас нет времени вызывать конституционный кризис. Это и яйца выеденного не стоит. Так кто же объявит о недоразумении? Ты или я?
Корпсмен нахмурился, пожал плечами и сказал: — Ладно. Я сделаю это. Только чтобы быть абсолютно уверенным в том, что все будет сформулировано, как надо. Не дай бог, если появится повод для кривотолков в кулуарах.
— Спасибо, Билл, — ласково ответил Родж.
Корпсмен собрался уходить. Я окликнул его: — Билл!
Раз уж вы собираетесь встретиться с репортерами, у меня для них есть еще одно заявление.
— А? Какое еще заявление?
— Ничего особенного. — Дело в том, что я безумно устал от роли и того перенапряжения, которое постоянно испытывал, играя ее. — Просто скажите им, что мистер Бонфорт простудился, и врач предписал ему некоторое время полежать в постели и отдохнуть. Я безумно устал.
Корпсмен фыркнул.
— Лучше я назову это «пневмонией».
После того, как он ушел, Родж повернулся ко мне и сказал: — Не расслабляйтесь, шеф. В вашем деле эти несколько дней необыкновенно много значат.
— Родж, я действительно беру больничный лист. Можете отметить это во время вечерней передачи.
— Вот как?
— Я намерен улечься в постель и оставаться там. Действительно, почему Бонфорт не может «простудиться» и оставаться в постели до тех пор, пока не окрепнет и не сможет начать заниматься делами? Ведь всякий раз, когда я появляюсь на людях, увеличивается вероятность того, что, кто-нибудь заметит неладное. И еще этот идиот Корпсмен постоянно нервирует меня и находит, к чему придраться. Актер не может играть с полной отдачей, если кто-то постоянно бухтит ему под руку. Так что давайте на этом закончим и опустим занавес.