Двойник дочери

Гарднер Эрл Стенли

Красное пятно выглядело мрачно среди множества стодолларовых купюр, устилающих пол, словно ковер.

– Это та салфетка, которой пользовался ваш отец? – уточнил Мейсон.

– Да.

– Вы уверены?

– Ну... пропала салфетка, а это одна из наших салфеток.

Мейсон нагнулся и поднял ее.

– Есть следы яйца, – заметил адвокат.

– Я уверена, что это папина салфетка, мистер Мейсон. Он ел яичницу с домашней колбасой на завтрак.

– Из скольких яиц?

– Из двух.

– Сколько кусков колбасы?

– Два

больших.

– Домашняя колбаса?

– Да. Мы ее замораживаем, а потом размораживаем перед тем, как подавать на стол.

– Он еще что-нибудь ел?

– Овсяную кашу, поджаренный хлеб и кофе.

– Сок?

– Да, апельсиновый.

Мейсон внимательно осмотрел салфетку, затем свернул с задумчивым видом и опустил в карман пальто.

– А после этого ваш отец сказал, что все еще голоден?

– Попросил поджарить ему еще один кусок колбасы и одно яйцо.

– Это заняло какое-то время?

– Достаточно много времени, потому что колбаса оказалась очень сильно замороженной, и мне пришлось воспользоваться электроножом.

– Понятно.

Мейсон прошел по цементному полу к зловещему красному пятну. Пока он его рассматривал, Мьюриель продолжала описывать утренние события.

Адвокат внимательно слушал ее, а потом склонился над пятном. Вначале у него на лице появилось удивленное выражение, потом он опустил в жидкость указательный палец, потом потер большой и указательный пальцы друг о друга, понюхал и заявил:

– Это не кровь. Какая-то красная эмаль.

– О, Боже! – воскликнула Мьюриель. – Вы уверены?

– Уверен, – кивнул Мейсон, оглядываясь вокруг. – А вон там на полке стоит банка с эмалью.

Мьюриель уже сделала два шага по направлению к банке, но Мейсон не дал ей до нее дотронуться:

– Минутку. Нельзя оставлять на банке отпечатки пальцев. Ее уронили, а потом поставили на место. Вы случайно не знаете, _к_о_г_д_а_ это могло произойти?

Девушка покачала головой.

– А когда сломали стул?

– Не знаю. Но здесь, определенно, шла борьба и...

– Борьба была – это несомненно, однако, мы но представляем, к_о_г_д_а_ именно, мисс Джилман. Нельзя приходить к поспешным выводам. Не исключено, что ваш отец зашел в мастерскую, увидел на полу банку с эмалью, сломанный стул, и решил поставить банку на место. Это банка с небольшим отверстием сверху, которое закрывается крышкой. Возможно, крышка отошла. Вероятнее всего, что вытекла не вся эмаль, однако, я не хочу припасаться к банке. Следует проявлять осторожность, чтобы не оставить отпечатков пальцев.

– Мои отпечатки здесь определенно есть, – сообщила Мьюриель. – Я часто прихожу сюда посмотреть, как работает папа.

– В любом случае, не следует оставлять _с_в_е_ж_и_х_ отпечатков. Они могут перекрыть чьи-то еще. Давайте пересчитаем деньги.

Они собрали стодолларовые купюры и разложили на столе. Мейсон повернулся к Мьюриель и

поинтересовался:

– Сколько вы подняли купюр?

– Сорок восемь.

– И я пятьдесят две. Значит, здесь ровно сто купюр или десять тысяч долларов. Вы знаете что-нибудь о них? Есть какие-нибудь соображения откуда они взялись?

Мьюриель покачала головой.

– Здесь найдутся резинки? – поинтересовался Мейсон.

– У Нэнси есть в лаборатории. Я помню, где она их держит.

– Принесите несколько штук, пожалуйста.

Девушка щелкнула выключателем.

– Эй! – крикнул Мейсон. – Я же предупреждал, что надо проявлять осторожность и постараться ни к чему не прикасаться.

– О, я забыла... А как мне достать резинки, не оставив отпечатков пальцев?

– Платком или подолом юбки, – объяснил Мейсон.

Мьюриель приподняла подол и открыла один из ящиков, который оказался разделенным на несколько секций. В каждой лежали резинки разных размеров.

Мейсон достал две штуки кончиком авторучки и кивнул Мьюриель, показывая тем самым, что можно закрывать ящик.

Адвокат надел резинки на пачку купюр.

– Ваша мачеха очень аккуратная, – заметил Мейсон. – В лаборатории идеальный порядок, по сравнению с полным хаосом в мастерской отца.

– Знаю. Что касается своего хобби – здесь Нэнси постоянно следит за порядком, чего нельзя сказать, обо всем доме. Она в этой комнате сдувает каждую пылинку и все вещи лежат на своих местах.

– А ваш отец – полная противоположность?

– Ну, до безукоризненной аккуратности ему далековато, – засмеялась она. – Мастерская напоминает открытый яблочный пирог, начинку для которого резали как попало.

– Понятно. Кстати, у вас есть фотография вашего отца, которую вы могли бы мне дать?

– Ну, у меня в комнате стоит одна в рамке, но...

– Вам нежелательно возвращаться в дом в настоящий момент, – перебил адвокат. – А здесь случайно нет?

– О, конечно. Несомненно. У Нэнси тут сотни снимков. Она обожает портреты. Она использует какую-то технику, помогающую нанести на бумагу лишь слабое изображение, потом работает над портретом масляными красками. В результате получается картина, причем практически невозможно определить, что она сделана на основе фотографии.

– Следовательно, где-то здесь есть фотографии вашего отца, – пришел к выводу Мейсон. – Давайте поищем. Только постарайтесь больше не оставлять здесь отпечатков пальцев.

– Мне кажется, они вот в этом ящичке, – сказала Мьюриель. Девушка взяла подол большим и указательным пальцами и потянула ручку на себя. Да, здесь их даже несколько, – заметила она.

– Возьмем верхнюю, – решил Мейсон. Он достал снимок величиной восемь на десять дюймов. – Это ваш отец?

– Да. Правда, фотография слишком светлая, нет нужной четкости, однако, Нэнси предпочитает работать именно так. У нее свой метод.