Двойник Короля 2
Шрифт:
Губы Семёна Владимировича растянулись в холодной улыбке. День определённо складывался удачно.
— Фух… — мужик в плаще снова приложился к фляге. От него разило перегаром на всю камеру. — Пойло в этом городе ужасное. В столице и то лучше самогон гонят.
— Нормальное, — тут же встрял Василий. — Пить просто надо уметь.
— Мальчик! — незнакомец повернулся всем корпусом. Пошатнулся и чуть не упал. — Не учи отца детей делать. Без сопливых скользко.
Мужик попытался
— Ой, иди ты, — фыркнул близнец. — Какой ты отец? Пьянчуга недобитая. Ещё, как баба, тут стонал: «Ой, моя голова! Ой, где я?»
Мужик набрал воздуха для гневной отповеди, но вместо этого оглушительно чихнул, едва не потеряв равновесие.
— Так, а где это я? — он завертел головой, словно впервые увидел камеру. На его лице отразилась напряжённая работа мозга.
— В заднице, — расхохотался Василий. — Думал небось, что дома очутился?
— Дома?.. — мужик задумчиво почесал небритый подбородок. — А знаешь, похоже на правду. Эх, сейчас бы харчей каких…
— Ага, позови жандарма и закажи, — веселился пацан. — Тебе быстро организуют доставку по рёбрам!
— А это идея! — просиял мужик в плаще, словно услышал откровение. — Эй! Служивые! А ну, живо сюда!
Николай аж привстал. Такого представления он явно не ожидал. Через минуту появился заспанный жандарм.
— Как там тебя? — мужик прищурился, пытаясь сфокусировать взгляд на служивом. — Максим?
— Роман, — поправил тот без тени улыбки.
— Да, точно! — Плащ, буду его так называть, щёлкнул пальцами так энергично, что чуть не упал. — Это как я тут очутился-то?
— Вы сами попросили вас запереть, — жандарм старательно сохранял серьёзное лицо. — Были пьяны и грозились устроить кузькину мать. Вас пытались скручтить семь человек.
— И что с ними? — мужик снова приложился к фляге.
— Сегодня взяли отгул, — в голосе служивого проскользнула почтительность.
— Понятно. Я не со зла, — Плащ развёл руками, едва не заехав локтем по решётке. — Просто дорога была паршивая. Устал. А тут у вас бардак, вот чуть и принял на грудь.
— Вы выпили всё, что было в участке. Почти семь литров браги, — жандарм не выдержал и хмыкнул.
— Ладно, открывай! — мужик небрежно сунул флягу за пазуху, отчего его качнуло вперёд.
— Как прикажете, капитан, — жандарм вытянулся по струнке и полез за ключами. — Доложить, что вы пришли в себя?
— Да! — мужик начал отряхиваться, создавая вокруг облако пыли. — И это… Дела по тем убийствам тащи. Подозреваемого всё ещё нет?
— Почему же, есть, — служивый расправил плечи. — Вон сидит! — палец уткнулся в мою сторону.
Глава 7
— Понял, — капитан покачнулся, опираясь на влажную от конденсата стену. По камере прокатился запах перегара
В тусклом свете фонаря плащ мужика казался почти чёрным, а тени от решёток превращали его лицо в жуткую маску.
Что-то пискнуло в углу камеры. Крысы? А потом началась борьба. Что же они там такого нашли?
— Простите? — жандарм нервно теребил пуговицу на мундире.
— Воздухом подышать хочу, — капитан схватился за голову театральным жестом. С потолка капнуло, попав ему прямо за шиворот. — Башка совершенно не варит. А тут ещё этот… душок.
Братья переглянулись. В полумраке их одинаковые лица казались вырезанными из слоновой кости. Бледные, с заострившимися от напряжения чертами. Василий нервно барабанил пальцами по колену, а Николай застыл.
— Но как? Он же…
— На ступеньках посижу, потолкуем, — Плащ махнул рукой, едва не задев фонарь. — Наручники оставьте, не сбежит… Минуток через… Ик!.. Десять. И ещё, — его голос вдруг обрёл стальные нотки. — Документы этих уродцев у кого?
— Пошёл ты, легавый! Пьянь подзаборная! Чего тебе нужно от нас? — Василий схватился за решётку.
— Да-да, этих самых идиотов, — капитан усмехнулся, и в его глазах мелькнул холодный расчёт. — Я их ещё в поезде приметил. Отдай мне и помалкивай, что они тут парятся. И дело об аресте прихвати.
Крысы в углу камеры прекратили возню. Шаги капитана и жандарма стихли в коридоре. Василий метался по камере, как тигр в клетке. Его начищенные сапоги оставляли следы на вытоптанной земле. Николай же замер у стены, прислонившись к холодным камням, только желваки ходили на скулах.
— Так вы знакомы? — спросил я, наблюдая, как пляшут тени от света проржавевшего фонаря на их лицах.
— Нет! — Василий резко развернулся.
— Брешешь, — старший даже не шевельнулся, только прищурил глаза. — Я, кажется, узнал этого типа.
— Чего? — младший замер на полушаге.
— В поезде, помнишь? — Николай говорил медленно, словно восстанавливая картину в памяти. — Тот алкаш, который всю неделю квасил. В столице его ещё заносили в вагон, как мешок…
С улицы донеслись крики пьяных гуляк. Жизнь в городе шла своим чередом.
— Думаешь, это он? — Василий побледнел.
— Рожу не помню, — старший оттолкнулся от стены, прошёлся по камере. Почти неслышно, мягко ступает — выучка проглядывала даже здесь. — Только храп проклятый и как ты у него стакан выбил… А он просто посмотрел на тебя. Так посмотрел, что ты потом всю ночь ворочался.
— Бред! Хотя, кажется, это… — младший снова ударил по решётке, железо глухо загудело. — Он хочет нас тут держать из-за этого? — голос парня сорвался. — Да мы разведчики. Его по головке не погладят!
Крысы в углу снова зашуршали. Николай же только качнул головой: