Двойник
Шрифт:
Да черт с ними, с деньгами.
Она перекатилась на бок, приподнялась и уже потянулась к телефону, стоявшему на тумбочке, но вдруг раздался звонок. Она удивленно взглянула на определитель. Номер был незнакомым – не Габриэля.
Она сняла трубку.
– Алло.
– Детектив Риццоли? – произнес мужской голос.
– Да, слушаю.
– Прошу прощения за поздний звонок. Я только что вернулся в город и...
– Кто это говорит?
– Детектив Баллард, Ньютонское полицейское управление. Я так понимаю, вы возглавляете расследование по вчерашнему убийству в Бруклине. Жертва по имени Анна Джессоп.
– Да, верно.
– В
– Вы сказали, что вы из ньютонской полиции?
– Да.
– Вы могли бы опознать мисс Джессоп, если бы увидели ее останки?
Последовала пауза.
– Думаю, это необходимо. Мне нужно убедиться в том, что это она.
– А если окажется, что это она?
– Тогда я знаю, кто ее убил.
Еще до того как детектив Рик Баллард достал свое удостоверение, Риццоли догадалась, что этот человек из полиции. Как только она вошла в приемную бюро судмедэкспертизы, он сразу же встал по стойке "смирно". Взгляд его ярко-голубых глаз был прямым, русые волосы аккуратно подстрижены, а рубашка по-военному идеально отглажена. Своей сдержанностью и уверенностью он напоминал Габриэля, а его твердый взгляд, казалось, говорил: на меня можно положиться. Ей вдруг на мгновение захотелось выглядеть привлекательной и иметь прежнюю тонкую талию. Во время приветствий – пока они жали друг другу руки, а она рассматривала его удостоверение – Джейн чувствовала, что Рик изучает ее лицо.
"Полицейский до мозга костей", – решила она.
– Вы готовы? – спросила Риццоли. Ньютонский детектив кивнул, и она обратилась к секретарю: – Доктор Бристол уже внизу?
– Да, он как раз заканчивает вскрытие. Просил, чтобы вы спускались.
На лифте они спустились в вестибюль морга, где в шкафчиках хранились бахилы, маски и бумажные колпаки. Сквозь большое смотровое окно они могли видеть секционный зал, где доктор Бристол и Йошима работали над трупом костлявого старика. Бристол заметил их и приветственно помахал рукой.
– Еще десять минут! – сказал он.
Риццоли кивнула.
– Мы подождем.
Бристол только что сделал надрез кожи черепа. И теперь отделял ее от кости, разрушая лицо.
– Ненавижу эту часть вскрытия, – сказала Риццоли. – Когда они начинают уродовать лицо. Остальное еще терпимо.
Баллард промолчал. Джейн взглянула на него и заметила, как напряглась у него спина, а на лице появилось выражение мрачной стойкости. Поскольку он не занимался расследованием убийств, в морге ему вряд ли приходилось бывать часто и предстоящее зрелище наверняка вызывало у него ужас. Она вспомнила свой первый визит в секционный зал во время учебы в академии. Единственная женщина, она была ниже всех шестерых мускулистых курсантов мужского пола. Все ждали, что девчонка не выдержит и сбежит. Но она заняла место в первом ряду, в самом центре и даже ни разу не поморщилась, пока шло вскрытие. А вот самый крепкий из курсантов побледнел и, шатаясь, опустился на ближайший стул. Интересно, а вдруг то же самое произойдет и с Баллардом? В свете флуоресцентных ламп его кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок.
Между тем в секционном зале Йошима начал отпиливать свод черепа. Казалось, звук, производимый движущимся лезвием при соприкосновении с костью, доконал Балларда. Он отвернулся от смотрового окна и принялся разглядывать коробки с перчатками разных размеров, расставленные на полках. Риццоли не сочувствовала ему. Стыдно такому мужественному с виду парню расклеиваться на глазах у женщины-полицейского.
Она сунула ему табуретку, а затем подвинула еще одну для себя.
– Мне сейчас тяжеловато подолгу стоять на ногах.
Баллард уселся, явно испытывая облегчение оттого, что можно не смотреть на пилу.
– Это ваш первый? – спросил он, кивая на живот.
– Ага.
– Мальчик или девочка?
– Не знаю. Мы будем рады в любом случае.
– Я тоже так думал, когда родилась моя дочь. Десять пальчиков на руках и десять на ногах – вот все, о чем я мечтал... – Он немного помолчал и с трудом сглотнул, когда снова заработала пила.
– И сколько сейчас вашей девочке? – спросила Риццоли, пытаясь отвлечь его.
– Четырнадцать, из молодых да ранних. Теперь нам уже не до смеха.
– Да, трудный возраст.
– Видите, сколько у меня седых волос?
Риццоли рассмеялась.
– Моя мама тоже всегда так делала. Показывала на свою голову и говорила: "Эти седые волосы – на твоей совести". Должна признаться, в четырнадцать лет я не была ангелом. Что поделаешь, переходный возраст.
– Да, и к тому же у нас свои проблемы. В прошлом году мы с женой разъехались. Кэти разрывается между нами. Двое работающих родителей, два дома.
– Должно быть, это очень тяжело для ребенка.
К счастью, пила смолкла. Риццоли видела, как Йошима отделяет свод черепа, а Бристол осторожно достает из черепной коробки мозг. Баллард не смотрел в секционный зал, сосредоточив внимание на Риццоли.
– Трудно, наверное, да? – произнес он.
– О чем вы?
– Работать в полиции. Ну, в вашем положении.
– По крайней мере теперь никто не заставляет меня вышибать двери.
– Моя жена только начинала работать в полиции, когда забеременела.
– Она тоже из ньютонского управления?
– Нет, из бостонского. Ее хотели сразу же отстранить от дежурств. Но она сказала, что беременность имеет свои преимущества. Преступники становятся любезнее.
– Преступники? Со мной они не любезничают.
В соседней комнате Йошима уже зашивал труп, орудуя иглой и кетгутом, словно портной смерти, который оттачивает свое мастерство не на полотне, а на мертвых человеческих тканях. Бристол снял перчатки, помыл руки и, тяжело передвигаясь, вышел навстречу посетителям.
– Извините, что заставил вас ждать. Вскрытие немного затянулось. У этого парня опухоли по всей брюшной полости, но он никогда не обращался к врачам. Что ж, в итоге достался мне. – Он протянул Балларду еще влажную мясистую руку. – Детектив, я так понимаю, вы пришли посмотреть наш огнестрел.
Риццоли заметила, как напрягся Баллард.
– Детектив Риццоли попросила меня сделать это.
Бристол кивнул.
– Что ж, пойдемте. Она в морозильной камере.
Патологоанатом провел их через секционный зал к другой двери, которая вела в морозильное отделение. Оно напоминало обычное помещение для хранения мяса с температурными датчиками и массивной стальной дверью. На стене висела таблица с указанием времени доставки трупов. Старик, которого только что вскрывал Бристол, тоже фигурировал в списке; его привезли вчера в одиннадцать часов вечера. Вряд ли нашлись бы желающие попасть в такой реестр.