Двойное сердце агента
Шрифт:
В этот момент дверь в просмотровый зал с треском распахнулась, и на пороге возникла фигура Зорина.
– А вот как раз подошел человек, – пояснил генерал, с недобрым предчувствием вглядываясь в потрепанное и невыспавшееся лицо Зорина, – который явно что-то хочет мне доложить по данному вопросу…
Олейников протянул руку и уверенно нажал на кнопку дверного звонка, над которой висела потускневшая медная табличка:
КУБИНЫ – звонить два раза
За дверью послышались
– Вам кого? – спросила женщина, всматриваясь в лицо Олейникова.
– Вас, Мария Григорьевна. Вы меня не узнаете?..
– Подбросил арестантскую одежду… рядом с урной… прямо перед отходом московского поезда! – лепетал Зорин, едва поспевая за Плужниковым, размашисто вышагивающим по коридорам ОКБ-1. – Думал, обведет нас вокруг пальца! Некуда ему деваться, некуда! Мы заблокировали все восточное направление, вплоть до Урала!
Контрразведчики вышли на крыльцо главного корпуса конструкторского бюро и направились к машине Плужникова.
– Значит, прямо перед отходом московского поезда? – переспросил генерал, закуривая.
– Так точно, товарищ генерал! – подтвердил Зорин и, показывая на папиросу, спросил: – Вы же бросили?
– Точно, бросил, – согласился Плужников, выкидывая папиросу, и, на мгновение задумавшись, произнес: – Да… Старый трюк. Молодец, Олейников! Узнаю школу генерала Кубина…
– Не понял, товарищ генерал? – остановился Зорин.
– Двойной обман, майор. Двойной обман… – подошел к Зорину Плужников. – Здесь он, в Москве. Точно.
– В Москве? – удивился Зорин. – Откуда вы знаете?
– Знаю, майор, знаю, – ухмыльнулся в усы Плужников. – И еще, майор, я знаю, что генерал Кубин своих никогда не бросал!
Олейников огляделся. Светлая уютная комната, изобилие цветов в горшках на подоконнике, большой круглый стол в центре, над ним пожелтевший от времени абажур с бахромой, никелированная кровать у стены с гобеленом. Взгляд Олейникова задержался на стоявшей на прикроватной тумбочке фотографии молодого человека в летной форме. Олейников вздохнул. Ведь когда-то и он был таким же молодым, как этот парень на фотографии, и вся жизнь была впереди, и казалась она простой и понятной…
– Дядя летчик, – прервала его размышления рыжеволосая девочка, – а вы и правда летчик, как папа?
– Наташка, не вертись! – с улыбкой бросила ей Кубина, заходя в комнату с подносом, на котором стояли три чашки, чайник и вазочка с вишневым вареньем. – И не приставай к дяде…
Поймав взгляд Олейникова, смотрящего на фотоснимок, Кубина остановилась, улыбка сошла с ее лица, а глаза наполнились бесконечной печалью.
– Сын… – тихо сказала она. – Пропал без вести. В Корее…
Кубина поставила поднос на стол и захлопотала, разливая по чашкам чай.
– Так мы теперь бабским царством и живем. Дочка моя, слава богу, работает, а я вот с внученькой сижу. Вы берите варенье, сама варила. А я вас помню, – вновь улыбнулась Кубина, – муж мой, Василий Степанович, царство ему небесное, вас тогда еще на рыбалку затащил…
– Да, было дело, – кивнул Олейников, отхлебывая горячий чай. – Мария Григорьевна, я вот как раз про Василия Степановича спросить хотел. Может, какие-то документы, записи… дневники какие-нибудь остались?
– Да что вы! – всплеснула руками Кубина. – Какие дневники? Пять обысков. Все забрали. Ни свиданий, ни передач не разрешали. Я ведь только через год узнала, что его расстреляли…
И, еле сдерживая слезы, Кубина отвернулась к окну.
Олейников допил чай, встал, подошел к ней и положил руку на плечо.
– Пойду я, Мария Григорьевна. Пора…
– Вы заходите… Хоть иногда.
– Постараюсь, – сказал Олейников и направился к двери.
– Ой! – вскликнула ему вслед Кубина. – Как же я могла забыть? Прямо перед арестом…
– Что? – обернулся Олейников.
– Прямо перед арестом Василий Степанович, если вдруг вы объявитесь, просил вам отдать… пластинку!
– Пластинку?
Кубина засеменила к тумбочке, на которой стоял старый патефон, и, покопавшись в стопке грампластинок, взяла одну из них и протянула Олейникову.
– Вот эту…
Олейников только взял ее в руки, как вдруг на улице взвизгнули тормоза и захлопали двери машин. Олейников подбежал к окну и сквозь заросли герани осторожно глянул вниз. Во дворе из двух серых «Волг» выскочили человек восемь в штатском и побежали в сторону кубинского подъезда.
– Двое в лифт, двое остаются здесь, остальные за мной! – командовал им Зорин.
Обыск уже почти закончился. Зорин расположился за столом и, поглядывая на копавшихся в ящиках чекистов, крутил в руках чашку, из которой только что пил Олейников.
– Мария Григорьевна, зачем вы меня обманываете? – строго прищурившись, спросил майор. – В целях его же безопасности мы должны знать, куда он пошел.
Кубина сидела неподвижно и молчала.
Из коридора вошел один из чекистов и доложил Зорину:
– Товарищ майор, в подъезде чисто. Все квартиры осмотрены, чердак и крышу проверили.
Зорин махнул рукой.
– Ладно, Мария Григорьевна, – сказал он, вставая. – Скажите спасибо генералу Плужникову, а то мы бы продолжили наш разговор в другом месте.
– Спасибо… – с глубоким сарказмом выдавила из себя Кубина. – Только мне уже ничего не страшно.
– Ну ничего так ничего, – усмехнулся Зорин и потрепал рыжую Наташку по голове. – Красавица растет! А?
– А вы если дядю найдете, – пролепетала заплаканная Наташка, – вы вернете мою любимую пластинку?
Зорин, поймав испуг в глазах Кубиной, опустился перед Наташкой на корточки и ласковым голосом спросил: