Двойной орёл
Шрифт:
— Да, — промолвила Дженнифер и улыбнулась.
Ригби становился любезнее и разговорчивее, и это радовало ее.
— Но то, что вас интересует, находится там. — Он повел их к секции в дальнем левом углу помещения.
Приблизившись, Дженнифер заметила, что данная «клетка» забита меньше других и лежат в ней не слитки, а коробки, футляры, кейсы и папки.
— Как видите, — сказал Ригби, взявшись за большую металлическую бирку, висевшую на двери в секцию, — каждое из наших отделений в хранилище опечатано. Если печать вдруг оказывается сломана, проводится полная реинвентаризация содержимого, а затем секция опять опечатывается.
Он снял печать, достал из кармана ключ, отпер дверь и шагнул в «клетку». И вышел
— Полагаю, ради этого вы и приехали, — произнес Ригби.
— Открою его здесь.
— Как вам угодно.
Ригби отнес кейс к одному из контейнеров и положил на плоскую поверхность, развернув так, чтобы замочки оказались перед Дженнифер. Она наклонилась, щелкнула ими, звуки разнеслись по всему залу эхом, как выстрелы. Шеппард и Ригби приблизились и встали по обе стороны от нее.
Дженнифер медленно подняла крышку. Внутри оказалась шкатулка размером примерно восемь на шесть дюймов. Ее прикрывал кусок темно-синего бархата, немного потертого по углам и выцветшего. Посередине красовалась золотая печать министерства финансов США, тоже потускневшая.
Дженнифер осторожно извлекла шкатулку из кейса, надавила на крохотные позолоченные застежки, приподняла крышку, и в горле у нее внезапно пересохло. Внутри шкатулка была выстлана светло-кремовым шелком, в нем виднелись специальные углубления для пяти монет довольно крупного размера — два в верхней части, три в нижней.
Но шкатулка была пуста.
Глава 14
Амстердам, Голландия
21 июля, 16.40
Синди и Пит Роско прекрасно проводили время. Лондон потряс их своим величием, Париж — красотой, а вот по части развлечений Амстердаму просто не было равных. Бесконечные кофейни, девушки в витринах, каналы. Как непохоже на их родную Тулсу, штат Оклахома. Черт, да что там говорить, если даже консьерж из их отеля пытался продать им какую-то дурь. Оба притворились, будто шокированы, но остались довольны. Путешествие приобретало все более занимательный характер.
Для Синди Амстердам всегда был городом особым, ведь ее дедушка с бабушкой иммигрировали из Голландии в США в начале тридцатых годов. Накануне она настолько расчувствовалась, что даже посетила Дом-музей Анны Франк.
— Бедная милая девочка, — рыдала она в надежных и крепких объятиях мужа, размазывая черную тушь по щекам, а туристы сочувственно толпились вокруг них.
Сегодня был последний день тура, и, устав от бесконечной беготни по музеям и улицам чужих городов, Синди и Пит решили, что не мешает немного расслабиться. А что может быть лучше, чем неспешное плавание по каналам чудесного города Амстердама перед долгим и утомительным перелетом домой. Через десять минут, одетые в одинаковые расписные ковбойские куртки, они уже оказались в лодке с открытым верхом. Она неспешно разрезала водную гладь каналов, а девушка-гид показывала им достопримечательности города. Синди и Пит сразу поняли: то была прекрасная идея, достойное завершение путешествия.
Синди, как всегда, вооружилась путеводителем размером с Библию, прощальный подарок от мамы, который она, вдруг расплакавшись, вручила ей в аэропорту. Синди свято верила всему написанному там о Европе и европейцах. Вера в печатное слово была столь велика, что у нее выработалась раздражающая манера сравнивать комментарии каждого экскурсовода с тем, что написано в книге, а потом шептать на ухо Питу, что тот что-то напутал или пропустил какую-нибудь важную подробность.
В ответ на это Пит уже давно научился кивать и отделываться соответствующими междометиями. Он поставил себе иную, куда более захватывающую задачу: снять путешествие на пленку в мельчайших подробностях. Пока Синди утыкалась носом в путеводитель, Пит, приникнув к «глазку» видоискателя миниатюрной цифровой видеокамеры, ловко угнездившейся в широкой его ладони, выискивал занимательный вид в наиболее выгодном ракурсе. Он даже выработал нечто вроде фирменного операторского приема — водил камерой вверх и вниз по зданиям или панорамировал так, что изображение становилось загадочно расплывчатым. Когда они проплывали под мостом, Пит рискнул запечатлеть особенно эффектную панораму. Снял широким планом какое-то здание с крыши и до самого низа, до того места, где проходил канал. Затем медленно повел камерой вниз, запечатлел ряды сидений на катере и девушку-гида, стоявшую на носу лодки. Широко улыбнулся. Она очень даже ничего, крутая штучка, эта гидша.
Краем глаза он внезапно заметил нечто необычное, а глаз у бывшего копа был наметанный, Пит давно научился подмечать разные странности и несоответствия общей картине. Теперь лицо девушки-гида занимало лишь половину экрана. Его внимание привлек не загорелый мужчина с бритой головой, стоящий в телефонной будке перед следующим мостом, а двое других, которые вышли из черного «рэнджровера» и направлялись теперь прямо к нему. Все движения так и сквозили с трудом сдерживаемой энергией, манеру держаться отличала особая агрессивная уверенность, отчего каждый из них напоминал Питу собаку, рвущуюся вперед, но сдерживаемую туго натянутым поводком, зажатым в руке хозяина. Эти двое были готовы вырваться на волю.
Пит перевел объектив камеры на телефонную будку. На миг мелькнуло лицо девушки-гида и исчезло. Бритый явно заметил мужчин. Выронил телефонную трубку, завертел головой, ища пути к отступлению. Но Пит догадался: он заметил опасность слишком поздно. С одной стороны телефонная будка, с другой — эти двое. Деваться некуда.
Мужчины приблизились, их спины сомкнулись, будто две половинки черного занавеса, и Пит уже не видел человека в будке. Но камера работала, он даже моргнуть боялся, чтобы ничего не упустить. Внезапно их плечи раздвинулись, и Пит увидел мужчину. Лицо побелело от ужаса, а рот прикрывает чья-то рука в перчатке, чтобы заглушить крики. Потом поднялась другая рука, длинное зазубренное лезвие сверкнуло в лучах солнца, зависло на мгновение на фоне кобальтово-синего неба, прежде чем устремиться вниз и вонзиться несчастному прямо в грудь. Мужчина упал и застыл на земле.
Лодка почти поравнялась с двумя убийцами, и Пит сделал крупный план. Оба склонились над телом жертвы и обшаривали карманы. Но в тот момент, когда в кадр должны были попасть их лица, тоже крупным планом, лодка нырнула под низкий каменный мост и сцена скрылась из виду. А когда выплыла из-под моста, и Пит, развернувшись, хотел снять продолжение, двое мужчин и их машина уже исчезли.
— Черт побери! Ты видела? — шепнул Пит на ухо жене. Во рту у него пересохло от страха и возбуждения. Объектив камеры был направлен на удалявшийся с каждой секундой безжизненный комочек. Труп лежал в тени телефонной будки, на входе.
— О, милый, просто возмутительно! — воскликнула Синди, неодобрительно качая головой. Кудряшки и клипсы в виде обручей подпрыгивали у круглых розовых щек. — Вон в том доме жил сам Ван Гог, а она даже словом не обмолвилась об этом!
ЧАСТЬ II
Закуй злодея в золото — стальное
Копье закона сложится безвредно;
Одень его в лохмотья — и погибнет
Он от пустой соломинки пигмея. [6]
6
Пер. А. Дружинина.