Двойной оскал
Шрифт:
— Как себя чувствуешь? — поинтересовалась Меньшикова уже в вертолете, глядя на мою перекошенную рожу.
— Как будто по мне асфальтовый каток проехался. И не один раз.
— Потерпи, дома подлечу тебя по всем правилам, — она быстро провела теплой ладонью по моей щеке и отвернулась к иллюминатору.
Легко сказать — потерпи. Больно же! Я уселся поудобнее как мог и постарался максимально расслабиться. Потом начал потихоньку мысленно «обходить» ноющее и стонущее тело, собирая в большую «кошелку» рассыпанные по тканям и органам кусочки боли. Мало-помалу боль стала отступать, пока наконец не исчезла совсем. И тогда я снова заснул.
Мне показалось, что прошло не больше пяти минут, а Ксения уже бесцеремонно трясла меня за плечо.
— Ну, ты и соня! Вставай, жизнь проспишь.
— А мы и так треть жизни спим, — отбрехался я, протирая глаза. — Уже прилетели?
— Почти. На посадку идем.
«Крокодил» с соответствующей грацией плюхнулся на площадку, и мы с Ксенией выбрались наружу. От здания аэропорта к нам уже мчался васькин «шевроле». Низкое закатное солнце било ему прямо в лобовое стекло, и не видно было, кто сидит за рулем.
— Надеюсь, это не сам Полосухин, — пробормотал я.
— Кто? — не поняла Ксения.
— Машина, говорю, чужая, позаимствованная, так сказать, у хорошего человека. Правда, без его согласия. Будем надеяться, что он пока не вышел на мой след, и за рулем сидит кто-нибудь из ракитинских ребят.
— А ты посмотри его.
— Не хочу. Побуду простым человеком.
Джип подкатил на большой скорости и лихо развернулся перед площадкой. Мы подошли к машине, стекло водительской дверцы опустилось, и я едва не сел прямо на траву. Рыжие непослушные локоны, глубокие зеленые глаза…
— Рыжик?!.. — Голос у меня предательски сел. — Откуда ты здесь?
— От верблюда! — Лена оценивающе посмотрела на Меньшикову. — Котов, ну и сволочь же ты!
Вот так, без перехода. Мы, мужики, все-таки немного мазохисты: любим, что ли, когда нас периодически прикладывают, да еще публично, да еще при женщинах? Как говорил один юморист, если уж любить женщину, то такую, чтобы с ней не стыдно было показаться жене.
— Лена, — сказал я, — ты все неправильно поняла.
Как правило, именно банальности почему-то успокаивают лучше всего.
— Ну-ну, — хмыкнула она, — послушаем твою историю по дороге. Садитесь оба!
— Только не надо ей ничего внушать, — тихо попросил я Ксению, открывая заднюю дверцу.
Меньшикова фыркнула и отвернулась, открыла переднюю дверь и демонстративно уселась рядом с Леной.
Рыжик покосилась на нее и рванула с места так, что «шевроле» слегка занесло на скользкой траве.
Молчали все до самого Сибирска. Лишь въехав в город и влившись в поток машин, стремившихся к центру, Лена вдруг повернулась к Ксении и спросила:
— Вы ему, собственно, кто?
— Коллега, друг, — спокойно и без улыбки ответила та.
— Близкий?
— Друг…
В салоне снова воцарилось молчание.
— Куда мы едем? — рискнул поинтересоваться я, но Лена ответила на удивление спокойно, даже слишком, так что я заподозрил, что Ксения все-таки применила легкую суггестию.
— Майор Ракитин попросил привезти тебя в управление. Ты же, вроде как теперь у него работаешь? Или я ошибаюсь?
— Нет. Меня уволили из «Вестника». По настоятельной просьбе. И я решил: раз уж все равно занимаюсь расследованием, почему бы не получать за это деньги?
— А мое мнение тебя уже не интересует?
Все-таки не было внушения — узнаю Рыжика. Но в таких случаях ее лучше сразу ставить на место, иначе недалеко и до скандала.
— Пора бы запомнить, милая, что все решения я всегда принимаю сам. Лично. Без подсказок.
— Извини, котик, — тут же стушевалась Лена. — Я больше не буду.
«Встреча героев» прошла на должном уровне: улыбки, поздравления, рукопожатия, потом — узким кругом — шашлыки, пиво и тосты в любимой кафешке «У Абрамыча».
Разошлись далеко за полночь. Ракитин галантно вызвался подвезти Меньшикову, а мы с Леной отправились пешком — благо, она жила всего в паре кварталов от кафе.
— Завтра к двенадцати я жду тебя в «Световиде», — садясь в машину, напомнила Ксения и хитро покосилась на стоявшую рядом Лену.
Рыжик сделала вид, что не слышала приглашения. Хлопнула дверца, и «ауди» сорвалась с места.
Я обнял Лену за плечи, и мы молча дошли до ее дома.
— Ты уверен, что я приглашу тебя? — спросила она.
— Неужели ты бросишь меня на улице? Мне некуда идти.
— Иди к ней. Она тебя не выгонит, — поджала губы Лена.
— Да. Не выгонит, — согласился я. — Но я хочу жить с тобой. Потому что мне плохо без тебя. Потому что я все время думаю о тебе, если не думаю о работе, конечно. Потому что… я люблю тебя, Рыжик.
Ну, вот и сказано то главное, что я долго не решался сказать. Просто боялся. Трусил, как… Я не смог подобрать сравнения. Просто стоял и ждал, что она ответит.
— Дурак ты, Котов, — вздохнула Лена, мудро так, по-женски мудро. — Куда же я от тебя денусь? Ведь я тоже люблю тебя.
Я стоял посреди огромного зала, залитого теплым золотистым светом, льющимся, казалось, со всех сторон. Стены и потолок тонули в этом море света, а пол, выложенный белыми с муаровым рисунком плитами, отражал его потоки, усиливая впечатление беспредельности пространства.
Я стоял и ждал. Я знал, что никуда на этот раз не надо идти — я сразу попал в нужное место, в нужную точку пространства и в нужный момент времени. Я ждал, и он не замедлил появиться. Безо всяких вспышек и прочих спецэффектов.