Двойной виски со снегом
Шрифт:
Девушка внимательно рассматривала нового знакомого. Волосы черные, торчком, раскосые и очень темные глаза, дурацкий свитер явно ручной работы – бабушка, наверное, вязала. Но улыбка хорошая, правильная. Имя, правда, ни разу не русское, но говорит он на родном ей языке отменно. Никакого акцента, никаких неправильных интонаций. Свой.
– Что вы делаете ночью на улице, да еще в таком виде? – строго спросил Арат, неожиданно ощущая в себе странную потребность эту девочку защитить. От чего, ему еще было неясно, но она вызывала острое желание заботиться. Наверное, это все эти
– В каком виде? – улыбалась ему прекрасная незнакомка и с любопытством разглядывала его с ног до головы.
– В туфлях! – Арат ткнул пальцем в ее дорогущие туфли Capezio, порядком уже промокшие.
– Босиком ноги мерзнут, – недоуменно ответила Марина.
– О Боже, – закатил он глаза. – Вам не холодно? Вам есть куда идти?
– Так весь мир перед моими ногами, – громко провозгласила Марина, взмахнув сумочкой и словно случайно оперевшись на его локоть.
Она была совершенно трезвой, но голова все равно кружилась, и из груди рвалась хмельная радость. Какой замечательно-безумный день! И русская речь – как же ее не хватало в ее жизни! Уже за один этот разговор ей хотелось расцеловать этого парня. Схватить его за руку и просто гулять всю ночь, болтая. Он был весь какой-то… уютный. Словно старый друг далекого детства. Совершенно не страшный.
– Если вы никуда не спешите, то предлагаю продолжить наше знакомство, – предложил Арат, которому совершенно не хотелось, чтобы ее тонкая рука вдруг отпустила его локоть.
– Где? – обрадовалась Марина.
– Ночной клуб Маяхуэль вас устроит?
– У меня нет денег, – призналась она немного смущенно, понимая, что подобные слова оттолкнули бы большинство американцев… а «наш человек» воспримет это признание совершенно правильно. И снова не ошиблась.
– Я приглашаю, а это значит, я и угощаю, – Арат чуть наклонился к ней и хитро, совершенно по-заговорщицки улыбнулся, а потом подхватил Марину под руку и быстро повел вниз по улице. Только бы она не успела передумать!
Такую красивую девушку он встретил, пожалуй, впервые в своей жизни. Девушка-сказка, девушка-мечта. Еще вчера ему и в голову бы не пришло даже подойти к такой красоте. Лишь любоваться издалека, как на произведение высокого искусства. Так смотрят на картину или мраморную статую. Такие девушки не для него. С самого первого шага на этом материке он твердо усвоил простую истину: азиаты в Нью-Йорке – люди третьего сорта. Можно еще было рассчитывать на служебный роман: все же не последний Арат человек в этом мире. Но коллеги его воспринимали как своего в доску парня. Можно поболтать, можно даже переспать без продолжения и обязательств. Такая вот жизнь большого города.
Но сегодня уже произошло одно чудо – выпал снег, кто знает, может, день чудес не закончен?
Ночной клуб, в который он привел свою новую знакомую, не отличался пафосом, компании там собирались традиционно веселые и дружелюбные, никаких конфликтов отродясь не случалось, а вот коктейли местный бармен готовил восхитительные.
– Что тебе взять? – на случай, если спутница
Она улыбнулась в ответ лукаво:
– Что-нибудь… м-м-м… восточное?
Восточное? Она произнесла это слово так странно, почти нежно.
– Майкл, девушке «Манхэттэн-Кабул*» со льдом, мне – двойной мужской шотландский виски, без льда, – и Марине: – Вам понравится этот «Восток», уверяю.
Она взглянула на Арата с удивлением, даже с некоторой долей уважения. Но руку его не сбросила, даже придвинулась к нему немного. Чтобы не сойти с ума от ее близости, от запаха женских волос, от сверкающих в темноте зубов, Арат быстро отхлебнул из своего стакана.
Грохотала музыка, народу в клубе становилось все больше. Безумие Таймс-Сквер: казалось, само время тут текло иначе.
– Откуда ты знаешь русский? – Марине обязательно нужно было продолжать разговор, словно этот странный и такой притягательный человек мог сейчас исчезнуть из ее жизни.
Она как-то разом согрелась. Рядом с ним она обнаружила, что зябла все эти тоскливые три последних года. Не телом – душою. Холод пронизывающего одиночества. А он ее греет. На душе тепло от одной лишь улыбки, прячущейся в уголках раскосых глаз.
– Так я монгол, в наших краях вообще многие говорят по-русски.
Марина поперхнулась первым же глотком своего «восточного» напитка.
– Кто?!
Арат вдруг развеселился. Она очень красиво удивлялась. Вообще все, что делала эта девушка, было красиво, даже валялась на тротуаре она восхитительно.
Марина же отчего-то решила, что обидела его. Заморгала, судорожно напрягла девичью память и выдала:
– Я… я из монголов знаю только Константина Померанцева, – и жалобно добавила: – Больше никого не вспомню.
Определение «упала челюсть» очень точно описало его состояние. Девушка, красавица. Знает Померанцева. Она настоящая? Вдруг осмелев, осторожно потрогал ее нос. Снова удивилась. И снова – красиво.
– Ты чего?
– Я впервые в Америке встречаю девушку, знающую, что существуют монголы, и способную поддержать разговор об искусстве. О монгольском искусстве – боюсь, что в последний.
– Да я почти ничего и не знаю об этом! В школе искусств кое-что проходили, и только. А монголы в моем понимании – Чингисханы, Батыи и все. Сабля, конь и халат с перевязью. Куда-то все скачут.
Они говорили по-русски, и правильно. Иначе окружающие их простые нью-йоркцы потеряли бы покой и сон.
– Я познакомлю тебя с другом, хочешь? Он сейчас у нас топ-художник. Отгонбаяр, погугли, как будет время.
Он ее познакомит с другом. Ага. Сбегать от нее монгол не собирается. Они общаются уже почти час, это прорыв. Обычно от ее умных фраз американцы скисали уже через четверть часа… А этот придвинулся ближе, блестит белоснежной улыбкой, такой искренней, такой притягательной. С самых первых минут он напоминал ей какого-то милого зверя. Не понимала, какого. Кого-то красивого, небольшого, гибкого и пушистого. А, ладно, на трезвую голову подумает! «Восточный коктейль» оказался коварно крепок.