Двойной заговор. Тайны сталинских репрессий
Шрифт:
Бомбардируя Браухича меморандумами, Бек и при каждой личной встрече наседал на главнокомандующего сухопутной армией, добиваясь от него поддержки своего протеста. Он пытался организовать коллективное выступление высшего офицерского корпуса против чехословацкой авантюры. Изначальный его замысел был – провести против Гитлера «всеобщую забастовку» генералов, то есть пригрозить фюреру, что вся военная верхушка Германии разом уйдет в отставку, если он не прекратит военные приготовления. Под неослабевающим давлением начальника генштаба слабовольный Браухич наконец решился созвать генералов для обсуждения военно-политической обстановки.
Совещание состоялось 4
Прочитав записку, полную самых мрачных пророчеств, фюрер теперь уже сам созвал совещание военной верхушки, которое состоялось 10 августа 1938 года. Легко было выражать недовольство в своем кругу – а на совещании никто из немецких генералов даже не заикнулся об отставке. Слаб человек! Браухич, ранее признававший правоту Бека, категорически отказался покидать свое кресло и заявил, что как солдат он обязан повиноваться любым приказам. А Гитлер объявил военным, что уже в ближайшие недели решит Судетский вопрос с применением силы – проще говоря, захватит Чехию, и дело с концом!
На фоне тотального малодушия и шкурнических настроений своих коллег один только Бек остался до конца принципиальным. Он все же подал в отставку. (Тогда Бек и сделал приведенную выше приписку к меморандуму.) Гитлер отставку принял, одновременно произведя Бека, в качестве прощального подарка, в генерал-полковники. На освободившееся место начальника генштаба был назначен генерал Франц Галь-дер. Впрочем, замена была та еще: при вступлении в должность Галь-дер заявил Браухичу, что точно так же, как и его предшественник, отрицательно относится к планам фюрера развязать войну, более того, полон решимости «использовать каждую возможность для борьбы против Гитлера». Расчувствовавшийся Браухич в ответ пожал Гальдеру обе руки.
Трусость генералов, не пошедших в решающий момент на коллективную забастовку, была лишь одной из причин отставки Бека. Второй причиной его ухода стала шкурническая позиция западных правительств. В этот переломный для Европы момент Бек, на свой страх и риск, затеял собственную тайную дипломатическую игру. Он надеялся побудить Запад занять жесткую позицию в чехословацком вопросе и пригрозить фюреру войной в случае, если Германия все же нападет. Отметим особо:
с самого начала оппозиционеры ищут союзников за границей: кто-то на западе, а кто-то, как увидим позднее, на востоке – но ищут обязательно.
Итак, в марте и апреле 1938 года сообщник Бека, бывший бургомистр Лейпцига Карл Герделер дважды посещает Париж. Он пытается убедить французское правительство нажать на Гитлера – но оба раза получает уклончивый ответ. Стоит ли удивляться: французское демократическое правительство только что «сдало» Испанскую республику, а теперь точно так же «сдает» и Чехословакию.
Не останавливаясь на этом, Герделер едет в Лондон, где встречает просто феноменальный прием. Его предложения настолько изумили сэра Роберта Ванситтара, главного дипломатического
Неудача не остановила оппозицию. 18 августа 1938 года в Англию собрался Эвальд фон Клейст-Шмениц, близкий друг Бека и Канариса. Он должен был довести до сведения английского правительства: Гитлер твердо решил развязать войну и отдал приказ о вторжении в Чехословакию после 27 сентября. А также сообщить, что фюрер добивается гораздо большего, чем покорение одной страны, – он рвется к мировому господству. Тайный посланец вез и план, как избежать войны. Для этого Англия всего лишь должна твердо заявить, что она и западные державы не блефуют, а действительно выступят против Германии. По мнению заговорщиков, это заявление могло бы привести к свержению Гитлера. Бек напутствовал своего друга перед отъездом: «Привезите мне твердые доказательства, что Англия будет воевать в случае нападения на Чехословакию, и я прикончу этот режим». Как видим, за это время он вполне успешно преодолел рубеж, отделяющий оппозиционера от заговорщика.
Клейст-Шмениц полностью выполнил возложенное на него поручение. В Лондоне он встретился с тремя виднейшими представителями официальной и неофициальной британской дипломатии – Черчиллем, Ллойдом и Ванситгаром – и имел с ними продолжительную беседу. Заявление представителя Бека было доведено до сведения самого премьер-министра Англии Чемберлена. Однако ответом на ясные предложения генерала стало либо молчание, либо уклончивые ответы. Вывод из этого можно было сделать только один: Англия не собирается противодействовать Гитлеру в его экспансии на восток.
Однако оппозиция не видела иного выхода, и Лондон продолжал оставаться Меккой для эмиссаров несогласных с Гитлером кругов. Всего через 14 дней после Клейста туда же с аналогичной миссией выехал промышленник Ханс Бем-Теттельбах. Не успел он вернуться, как по инициативе Бека и конспиративной группы в германском МИДе были предприняты новые, уже совершенно отчаянные шаги. В ночь на 7 сентября советнику немецкого посольства в Лондоне Тео Кордту удалось прорваться к английскому министру иностранных дел лорду Галифаксу. Кордт заявил своему изумленному собеседнику, что сейчас он разговаривает с ним не как официальный представитель германского правительства, а как частное лицо и «представитель политических и военных кругов Берлина». Советник говорил открытым текстом. Он подтвердил, что нападение Германии на Чехословакию – дело решенное, и передал ему предложение генерала Бека и его сторонников: если Англия заявит о своей готовности поддержать Чехословакию, то в случае, если Гитлер все же начнет военные действия, генеральская оппозиция выступит против фюрера.
Статс-секретарь Вайцзеккер, глава группы заговорщиков из германского МИДа, попросил Верховного комиссара Лиги Наций в Данциге Карла Буркхарда использовать все свои связи, чтобы заставить Великобританию заговорить с Гитлером «недвусмысленным языком». А чтобы до фюрера хорошо дошло, прислать «незакомплексованного» недипломатичного англичанина, например, «генерала с плеткой». Как вспоминал впоследствии Буркхардт, Вайцзеккер говорил тогда «с откровенностью отчаявшегося», который ставит все на последнюю карту. И это действительно было так. Ведь узнай Гитлер обо всех этих закулисных интригах – и пощады не было бы никому.