Двойня для решалы
Шрифт:
Я киваю, не переставая радоваться за мужа.
Наконец-то его плохое настроение позади! Теперь заживём как раньше!
Я сама пытаюсь поверить в это...
Убедить себя, что появление в моей жизни Никиты ровным счётом ничего не значит!
– А кого возить-то будешь?
Андрей опускает глаза в тарелку и как-то странно смущается, а потом говорит.
– Ну чего пристала, любопытная ты моя! Бизнесмена одного, его семью, если понадобится...
Несмотря на то, что я сама задала этот вопрос, слушаю его в пол уха.
В голове всё ещё сидит образ Никиты за рулём его громадной машины. То, как он уверенно крутил руль и с надеждой и нежностью поглядывал на своих дочерей на заднем сидении... И на меня.
На меня от тоже глядел. И от этого взгляда хотелось выпрыгнуть на полном ходу! Или, наоборот, остаться внутри навсегда...
Думаю об этом, и живот предательски сладко тянет, вспоминаю о поцелуе, и…
Нет, не надо! Я не должна! Стоп!
Весь оставшийся вечер изображаю неподдельную радость и участие...
Однако почему-то настроение, резко повысившееся после прихода мужа, терпеть снова на нуле.
Взвесив всё, я понимаю, что Лавров так просто, как обещала мне Алёна, точно нас не отпустит.
Он привык доводить все дела до конца. Привык добиваться своего... Уверена, в его неспокойной голове уже созрел какой-то план...
– Сань, иди сюда, - муж протягивает ко мне руку и тянет в свои объятия.
Мы лежим в постели, под одним одеялом.
А мне чуть ли не разреветься хочется!
Боже... как же его внимание невовремя...
– Ты такая красивая сегодня, - говорит Андрей, ища губами мои.
– Я как увидел тот букет, так сразу о тебе подумал.
Я задерживаю дыхание.
Боже мой! Когда он такой нежный, добрый и внимательный моя совесть буквально кричит внутри о том, какая я негодяйка!
Уже два дня подспудно смакую воспоминания о мерзавце, из-за которого меня чуть не убили! И совершенно равнодушна к тому единственному, кто по-настоящему любит и заботится обо мне!
Ведь первые пару лет нашей совместной жизни Андрей был таким как сегодня - милым, заботливым и верным! Ну а я...
Наверное, сердцу не прикажешь... я старалась делать всё так, чтобы он никогда не понял, что близость с ним для меня скорее долг, чем удовольствие...
Господи! Как же это несправедливо!
– Ты устала, наверное, - вздыхает мужчина.
– Да, есть немного, - быстро соглашаюсь я, закусывая губы.
– Ну ничего, - Андрей устраивается поудобнее и всё пытается заглянуть мне в глаза.
– Вот я начну в полную силу работать - ты тогда на полставки сможешь перейти. Будешь больше дома времени проводить. Девочек можно будет из сада пораньше забирать!
Целую его в щёку и закрываю глаза.
Я последняя сволочь!
Чёртов поцелуй Никиты в агентстве, а потом и в машине всё не выходит из головы!
Мне хочется выть от бессилия!
Ведь если бы сейчас рядом со мной лежал он... Лавр. Никита…
Я бы позволила ему куда больше, чем целомудренный поцелуй в щёку...
Глава 19
Смотрю на пухлый конверт, который мне передал курьер. Результаты анализа ДНК.
Я специально не стал делать экспресс вариант. Мне нужны были эти несчастные три дня просто чтобы немного остыть, прийти в себя.
Пролетели они незаметно. Старался загружать себя работой чтобы не думать. Не думать о котёне.
И все равно. Что-то постоянно напоминало о ней.
Чашка кофе – сразу вспоминаю, как она любила сварить мне чашечку утром, когда мы уже стали… ну, в общем не жить вместе, но…
Булочная по дороге в офис – Сашка любила круассаны с миндалем и ванильным кремом. Каждый раз говорила, что ей нельзя, она и так поправилась, а я задирал брови, притягивая ее к себе и проверяя – в каком месте, потом покупал ей заветный ароматный рожок и наблюдал как она его ест, закатывая глаза от удовольствия. А потом слизывал с ее губ этот ванильный крем с лепестками миндаля, и…
Цветочная лавка в нашем коттеджном поселке – нахмурившаяся котёна, которая просит меня не привозить огромные букеты, а потом радуется крохотному цветку в горшке, название которого я так и не запомнил.
Даже моя подушка, которую я перед сном подминаю под себя…
– У тебя же шея будет болеть, так спать нельзя?
– А так можно! – бросаю подушку и подминаю под себя одну аппетитную девчонку, которая тут же краснеет и хлопает ресницами.
– Подожди, мы же только…
– А ты думала это и всё? Нет, малыш, я дорвался до сладкого. Теперь будешь расплачиваться за все те недели, что ты меня «динамила».
– Я не «динамила», я…
– Я знаю…
Мне кажется, я так отчетливо помню наш первый раз, но…
Никогда не думал, что воспоминания будут приносить такую боль.
Лучше не вспоминать, чтобы не сорваться.
Открываю конверт.
Чёрт. Я ведь знал! И все равно так больно!
Лезвием по сердцу, в хлам.
Сам не знаю как, но накатывает такое отчаяние… Встаю, подхожу к окну, задираю голову.
Я ж не плакал никогда! В жизни ни разу, только пацаном сопливым, а тут…
Не плакать хочется. Выть!
И снова воспоминания, словно кто-то консервным ножом грудную клетку открывает.
– Никит, а ты… ты детей хочешь?
– Сань, я предохраняюсь, потому что тебе рано.
– Почему рано?
– Глупышка, тебе восемнадцать всего, блин, какие дети?
– Твои. Представляешь, если двое сразу? Два мальчика. На тебя похожих, таких же сильных и упертых.