Двойня для решалы
Шрифт:
Потом пошел бы к их маме, чтобы устроить с ней сказку наяву.
И что она там застряла, в дамской комнате?
Хорошо, что в ресторане есть детский уголок, аниматор уводит моих девчушек туда, а я иду узнать, где их мамашка непутевая.
И… ешки-матрешки. Ревет сидит.
Я ей делаю больно! Я!
А она? А она нет?
– Ты всё понимаешь, Никит, мне от тебя больно…
Смотрит так… в глазах слезы, а потом, потом резко толкает в грудь, и почти кричит.
– Понимаешь?
Понимаю! Твою ж… дивизию!
– Тогда давай заканчивать! У меня есть муж. У тебя – невеста. Пусть всё так и остаётся.
Что? Она реально считает, что все должно остаться вот так?
– Ты этого хочешь? – смотрю, пытаясь понять, соврет она, или все-таки… все-таки будет той моей котёной, которая всегда только правду?
– Хочешь остаться со своим мужем?!
Молчит. Долго молчит. Не смотрит на меня, мимо смотрит. Вижу, как в ней переворачивается все, как она понимает, что не может сказать…
Не может сказать «да». Потому что, если скажет – солжет. Сама себе солжет.
Открывает рот, а звука нет! Только хриплые выдохи, которые мне хочется заглушить поцелуем.
Чёрт. Я ведь радоваться должен, что она молчит? Но… не радует. Хочется, что бы она мне сказала «да». Чтобы со мной была.
Несмотря ни на что.
Всё на самом деле простить ей готов. Да и мне есть в чем перед ней повиниться.
Но… не могу вот так, сразу. Не готов пока сам.
– Я так и думал, – усмехаюсь нагловато, прикрывая этим циничным видом то, что в реале чувствую, – Сердцем ты уже знаешь, что я победил. И твоему разуму, осталось просто смириться.
Говорю, а сам по голове ее глажу, как котёнка, и мягко к себе привлекаю.
– Не надо, Никит, прошу… пожалуйста.
– Я не буду, котён, не буду… Мне одна минутка нужна. Просто минутка. А то…
Не могу сказать, что не выживу. Не смогу, если не почувствую ее сейчас. Хоть на мгновение.
– Ма-а! А вы тут? А вы прячетесь? А мы хотим писать! Ма!
Усмехаюсь. Эти ураганчики-ангелочки всегда вовремя.
Сашка, охнув от неожиданности меня отталкивает, краснеет дико.
Две пары глаз смотрят с любопытством. А потом я слышу шепот Пинки Пай.
– Я говорила, что он в неё влюбился!
– Это я говорила! – таким же шепотом отвечает Лисичка Мила.
– А кто знает, что подглядывать не хорошо?
– А мы не подглядываем. А вы обнимались!
– Нет, вам показалось! Просто… у дяди Никиты была ресничка в глазу, я ее вытащила.
– Не вытащила, - ухмыляюсь, зная, что прилетит мне за это! – посмотри, она еще там.
Сашка ноздри раздувает.
– Вытащила!
– Ма, ну посмотри!
– Вы, кажется, в туалет хотели? Ну, поторопитесь, а то может случится неприятная неожиданность!
– Мы потерпим, а ты ресничку вытащи!
Ей ничего не остается, как подойти ко мне снова.
– Не боишься, - шепчет гневно, - что я тебе глаз выколю?
– Ну, тебе потом жить с одноглазым. – тихо парирую, смотрю внимательно. Снова краснеет моя котёна.
Потом аккуратно подносит пальчики к моим щекам, глазам, гладит, делая вид, что ресничку ищет.
– Все, теперь чисто.
– Спасибо тебе, котёна. – ловлю пальчики, подношу к губам, наши хитрюги одинаковые хихикают и скрываются в кабинках. А я ловлю момент, хватаю Сашку, прижимаю и целую быстро.
– Никита, хватит!
– Хватит. Ты знаешь цену хватит. Одна ночь. И ты свободна.
– Я тебе не верю.
– Что? – выгибаю бровь.
– Ты меня не отпустишь. Унизишь, будешь попрекать потом. Но спокойно жить мне не дашь.
– Ты мне не веришь? Могу расписку написать. Я отстану. Только…
– Что?
– Боюсь, ты сама ко мне прибежишь, захочешь продолжения банкета.
– Ха! Ты так в себе уверен, Лавр?
– Я? Да! Ты ведь меня за пять лет не забыла. И с хреном твоим у тебя никогда не было так как со мной!
– Мам, а хрен это разве хорошее слово? Так нельзя говорить, а он говорит! – упс… вот это мы приплыли!
Чё-ёрт…теперь уже я краснею. Облажался, так облажался…
Сашка смотрит на меня, бровь выгибает, мол, давай, Лавр! Умеешь ляпать, умей и отвечать!
– Да, малышки, словно не хорошее и повторять его нельзя
– А кого ты назвал «хрен»?
Ешки-матрёшки…
– Алина! – тут уже котёне не выдерживает, - слово плохое и повторять его нельзя.
– Я не повторяю, просто спросила, кто такой «хрен».
Да уж, вижу, что малая уже просто издевается надо мной, воспитывает! Знает, что говорить нельзя, но…
– Вообще-то это растение, но иногда так называют не очень хороших людей. Но вам это повторять нельзя. Если не будете повторять, то я… я подарю вам во-о-от таких поняшиков! – показываю размер больше их роста, не знаю, бывают ли такие, но чувствую, придется найти!
– Такие к нам в комнату не влезут. – расстраивается Мила, морщит нос смешно, я тоже в детстве так делал.
– Значит они будут жить у меня, а вы будете приезжать в гости, договорились?
– Да, да, да! – обе прыгают радостно, а котёна опять мрачнеет.
– Ну, вы уже все? Ручки мыть и на выход, раз у вас сегодня еще и танцы…
– Да, у нас танцы, а у мамы с папой конпоратив!
– Конпоратив не сегодня. А завтра!
Смотрю на Сашку, которая явно сама не своя.
– Нам и правда уже пора, Никита.
– Я отвезу.
Кивает, не в силах спорить.
Во дворе снова встаю подальше от подъезда, хотя знаю, что муж котёны сейчас сильно занят – возит мою невестушку по бутикам, тоже наряды на «конпоратив» выбирают. Ей платье, ему… костюм. Пусть хоть завтра лохом не выглядит. За мой счет. Чего уж там…