Двойня после развода
Шрифт:
Он рычит, и от этого звука по коже пробегает вибрация. Обхватываю себя за плечи и таращусь на него.
– А я должен был в монастырь уйти? Дать обет безбрачия? Ты от меня свалила, и ждала… чего?
Он снова делает шаг ко мне. Темный, натянутый как струна.
– Ничего я от тебя не ждала, – мотаю головой, – просто решила, что не хочу мешать твоей новой жизни. Вот и все.
Наиль стискивает зубы и какое-то время молчит.
– У меня правда была женщина. Две недели. Мы с ней успели сходить пару раз в ресторан. Я думал, что смогу тебя перечеркнуть,
И тут меня пронзает злость на него. Вскидываю руки и шагаю к нему.
– Конечно, так легко всю вину повесить на меня, да, милый? Обвинить в том, что я все разрушила, а ты был пушистым зайчиком. Ни с кем не был тогда в гребаном номере.
Я не замечаю, как перехожу на крик.
– Да ни хрена не было у меня с ней, а ты же не слышала даже, – Наиль тоже вспыхивает как спичка, – ты сразу поверила, навесила на меня все грехи и унесла моих детей, мать его!
Он обхватывает меня за шею и приближает лицо ко мне. Я ощущаю, как его пальцы на шее прожигают кожу, и мне перестает хватать кислорода. Задыхаюсь от такой его близости. Но продолжаю смотреть в черные глаза.
– Не надо, Мариш, – выдыхает чуть ли не в рот, отчего я перестаю дышать и слежу, как расширяются его зрачки, – не надо испытывать мою стойкость и терпение. У меня их не осталось для тебя.
И так же резко, как и схватил, он меня отпускает.
– Но это все в прошлом, так же?
Киваю. Он прав, все чувства остались там, в прошлой жизни.
– Сейчас я хочу, чтобы для всех ты вернулась ко мне.
– Что значит для всех?
Наиль вздыхает и садится на край стола.
– То и значит. Перед окружающими мы разыграем занимательную сценку, что мы оба ошиблись и решили попробовать склеить разбитую вазу. То есть нашу семью.
Хмурюсь.
– Зачем?
– Так надо.
Наиль сужает глаза, и они превращаются в темные щелочки, которые могут напугать любого… даже меня.
– Наиль, зачем мне это делать?
Его улыбка заставляет задрожать.
– Хочешь пободаться за детей? Реально готова на это?
– Мы же можем договориться.
Он мотает головой, разбивая в щепки надежду, что получится как-то легко решить всю эту ситуацию.
– Договориться мы могли, когда ты была беременна. А сейчас ты нагло украла первый год жизни моих дочерей. И должна мне за это отплатить… Мне нужна семья. Я решил податься в администрацию, и, чтобы заработать дополнительные очки, мне нужно стать семейным.
Из меня вылетает смешок.
– Хочешь использовать меня и девочек в своих играх? – складываю руки на груди. – Ничего не выйдет. Я тебе не позволю.
– Не девочек, ангел, – он делает паузу, – тебя. За все то, что ты сделала после развода. За то, что ты скрыла детей. Я ведь в этот раз так легко не спущу тебе это с рук, Мариш. Ты готова рискнуть?
Медленно качаю головой. Ни к чему мне будить зверя, а Наиль мне именно зверя напоминает в последнее время своими повадками и поведением.
Готов сцапать и перегрызть горло, если надо будет. Неужели это из-за меня он стал таким?
Зажмуриваюсь на секундочку, даю себе время переварить.
– Я так и думал, что ты не станешь переходить мне дорогу.
Сглатываю, пытаюсь избавиться от сухости в горле.
– И что же от меня требуется?
Наиль довольно скалится, и от этой улыбки по коже холодок пробегает.
– То же, что и до развода и твоей фантазии, что я пошел налево.
Дергаюсь как после удара.
– Фантазии? Отличное определение, – вскидываю руки. – Только вот как бы ты себя вел, если бы перед твоим носом помахали фотографиями, где я в нижнем белье сидела бы на другом мужике.
– Я был одет, – цедит сквозь зубы.
Вздыхаю.
– Давай закроем тему. Правда, Наиль, это прошлое, для чего снова его перекапывать? Мы все уже сделали и решили.
Угукает.
– Тебе нужно будет меня любить и изображать счастливую супругу.
– Бывшую? – заламываю бровь.
Наиль пожимает плечами.
– Это все будет красиво подано, ангел. Мы оба совершили ошибку, а теперь встретились снова и решили все исправить. Ради семьи и во имя любви.
Боже, я стараюсь, чтобы меня сильно не трясло после этих слов. Как представлю, что мне придется врать, то к горлу подкатывает комок…
– И сколько мне нужно будет прикидываться такой?
Наиль задумывается, словно в мыслях просчитывает сроки.
– Полтора месяца. Справишься уж…
Неопределенно мычу.
– Это все?
Наиль мотает головой.
– Хочу дочерей увидеть.
– Не думала, что ты такой шантажист, Таранов.
Серые глаза опасно сверкают, и я тут же жалею, что сказала подобное.
– На войне все средства хороши.
– А у нас война?
Бывший муж обводит меня каким-то странным взглядом, и его глаза возвращаются на мое лицо.
– А ты считаешь это чем-то иным? Дружеской сделкой?
Равнодушно пожимаю плечами.
Он встает с моего стола и поправляет манжеты рубашки. За воротник заткнуты любимые зеркальные авиаторы…
Наиль словно собирается уходить, и я разрешаю себе ослабить напряжение в теле. Но, как оказывается, слишком рано… он подходит ко мне вплотную.
– И помни, что на кону дети.
Стискиваю зубы.
– Они не игрушки и не приз, чтобы их ставить на кон, Таранов.
Он наклоняет голову, пытается поймать мой взгляд, но я сосредотачиваюсь на его скуле с щетиной.
– Ты права. Но ты забыла, что у наших детей два родителя. И второй имеет такие же права, как и первый. Не я виноват, что их рождение осталось за границами моей жизни. Не я, Мариш…
Он хочет что-то ещё добавить, но телефон в его кармане начинает трезвонить. Он достает, смотрит на экран, и все его тело напрягается. Быстрый взгляд на меня и глубокий вдох.
– Слушаю.
Я не могу слышать, что ему говорят, но лицо Наиля стремительно темнеет, а тело превращается в гранитный памятник.