Двойня в подарок-2. Семья
Шрифт:
– Ты им поможешь? – выдыхаю я с надеждой. А с души сваливается огромный булыжник.
Аня – Аркелиди, слава тебе, господи!
– У нас с Анькой взаимозачет, – хрипло смеется муж. В глазах веселятся озорные чертики. – Я ее консультирую и свожу с нужными людьми, а она, раз все равно застряла в наших краях, подменит меня в конторе. Пока я тут мэрствую.
– А она здесь надолго решила остаться?
– Да-а, придется, наверное. Литвин, сучий потрох, уперся рогами. Вернее, даже не он, а его мамаша… –
Всхлипывая, кидаюсь мужу на шею. Реву, внезапно осознав, какая я дура.
– Лер, да ну что ты, – бормочет Тима, подхватывая меня на руки. А я, растворившись в его объятиях, забываю обо всех своих подозрениях.
И сейчас с недоверием смотрю на маму. Она, конечно, не врет. Но скорее всего, ошибается.
– Рот закрой, – устало вздыхает мама. Решительным жестом возвращает обратно на стол пирог и велит мне: – Садись уже. Сейчас расскажу.
Тяжелым кулем опускаюсь на стул. Тупо смотрю, как она наливает в чашки чай. Кладет мне на тарелку кусок пирога.
– Мутный твой Морозов, – смотрит она в упор. – Тебе лапшу на уши вешает. А сам девок водит…
– Нет, – мотаю я головой. – Ты ошибаешься…
– Ну конечно! У тебя мать дура, а муж просто золото, – едко замечает она, разворачивая шоколадную конфету. Аккуратно откусывает кусочек. Жует тщательно. И сделав небольшой глоток, шепчет вкрадчиво: – Мы же с Ниной его видели, Лера! Сюда к нему девка приезжала. Из калитки такая деловая выскочила. А он ее нагнал. Прижал к черному внедорожнику и принялся целовать прямо посреди улицы.
– А потом?
– Она уехала. А Тимофей твой в дом зашел. В старом красном пуховике был. В тапках на босу ногу…
На автомате мешаю чай. Даже сахар в чашку положить не удосужилась. Тупо таращусь на жидкость цвета охры. Безотчетно кладу дольку лимона. И все пытаюсь сообразить, что мне делать с этой информацией?
На огромном черном внедорожнике ездит Анна Аркелиди. Но чтобы Тимофей бегал за ней и целовал на улице? В жизни не поверю.
– Девушку можешь описать? – заикаясь спрашиваю я мать.
– Невысокого росточка. На огромных каблуках. Блондинка с длинными волосами. Очень модно одета… Знаешь на кого похожа? На Милочку Старшинову!
Во взгляде матери явно читается торжество.
– Я говорила, – произносит она вкрадчиво.
А мне остается только молить бога, чтобы у маминой истории имелось хоть какое-то объяснение.
На Милу Старшинову похожа только одна женщина в Шанске. И это Анна Аркелиди.
«Нужно спросить Тимофея, – мелькает среди охватившего ужаса одна здравая мысль и тут же ее заглушают другие. – Так он тебе и сознается! Опять наврет с три короба!»
10. Улика
Закрыв дверь за матерью, прижимаюсь лбом к холодному оконному стеклу. Наблюдаю, как она деловито спешит по дорожке. Не оглядывается. Будто от чужих уходит. Через силу отлепляюсь от окна. Бреду на второй этаж к дочкам.
Малышки спят как зайчики. Им невдомек, какая беда свалилась на наши головы.
Тимофей и эта зараза Аркелиди!
Аж зла не хватает!
Вспоминаю, с каким упоением о любовнице мужа рассказывала мне мама. У нее даже глаза светились от счастья.
«За что же ты меня так ненавидишь?» – вздыхаю я по привычке. Вопрос риторический. На него нет и не будет ответа. Как дочка – давно уже свыклась. Как мать двоих детей – отказываюсь понимать.
Конечно, мама могла и наврать. Но сейчас я верю каждому ее слову. Она понятия не имеет, кто такая Аня Аркелиди. Не знает, какая у нее машина, а все описала в точности. Да и старую Тимину куртку тоже никогда не видела. Она с зимы в кладовке висит.
Хотя с другой стороны, зачем Морозову надевать пуховик в мае? Бегать за Аней по улицам и целоваться на виду?
Странная история. Ничего не понимаю!
«Может, спросить у соседей? – вздыхаю я, перебирая детские вещички, и тут же обрываю себя. – Ты в своем уме, Лера? Мало тебе позора?»
На автомате мну в руках розовые ползунки с мишками. Порывисто отбрасываю их на пеленальный столик. И прижав холодные ладони к пунцовым щекам, тупо гляжу на нарядные одежки дочек.
Для семьи все самое лучшее, Тима, неужели? Любишь нас, правда? Или это образ такой. Порядочный мэр-семьянин! Сплошная показуха и лицемерие. А на деле…
Я же верила каждому слову! Радовалась, что встретила своего принца. А выходит, Юнона Петровна была права.
Тимофей как гулял, так и продолжает. Дочек не отобрал и на том спасибо!
Вытирая слезы, усмехаюсь горестно. Морозов на мне женился по необходимости. Ни свадьбы, ни нормальной регистрации. Обещает. Говорит о любви. Но он же адвокат. И этим все сказано.
С трудом переставляя ноги, плетусь в спальню и, упав на постель, пытаюсь сообразить, как поступить. Уехать бы подальше. Никогда больше не встречаться с Морозовым!
«Вряд ли получится», – вступает в диалог трезвый рассудок.
Тимофей не позволит забрать дочек. Он только с виду мягкий. Но если задеть за живое, вцепится как клещ.
Обняв подушку, тупо гляжу в потолок. Душу сводит от резкой боли. Нутро скручивает судорогой. Даже дышать не могу от отчаяния. Сейчас бы заорать во весь голос. Вломиться в мэрию и потребовать от мужа объяснений.
Давай, расскажи, гад!
Вытирая слезы, усмехаюсь горько. Во всей красе представляю скандал в мэрии и заголовки в желтой прессе.