Двойня в подарок-2. Семья
Шрифт:
О-о-о! – хочется заорать мне. И я снова звоню мужу.
– Да, слушаю, – слышится недовольный голос.
– Тима, мы же собирались созвониться…
– Я занят. У меня совещание.
В трубке раздаются гудки. А меня пробирает дрожь недоверия.
Ну какое совещание в половине двенадцатого ночи?!
«Освободишься, напиши», – печатаю я трясущимися пальцами. Даже тошнота подступает от страха.
Эсэмска так и остается непрочитанной. И я даже не знаю, как реагировать.
Рассказать о своих подозрениях Наде? Так весь Шанск
Но только у меня даже подруг нет. Одна я. В целом мире одна.
«Что ты хотела?» – неожиданно приходит сообщение.
«Ты где? Все нормально?» – пишу я, силясь не разреветься.
«Совещание было в СК», – печатает муж.
Выдыхаю, стараясь успокоиться.
«Пусть это будет правдой! Пожалуйста!» – прошу высшие силы, закрывая глаза.
8. Подозрения
Из городского стационара нас забирает Богдан. Что-то рассказывает дорогой о трудной доле главы Шанской администрации.
– ОБЭП от нас не выходит. Дроздов-сука, гадит, – жалуется дорогой.
«Ну да… Ну… да!» – вздыхаю я тайком. Стараюсь не выдать подозрение и отчаяние. Как жить с таким багажом? То совещание в полпервого ночи, то проверки. Все одновременно? Так не бывает!
Но я и не прошу многого. Мне бы увидеть Тимофея. Согреться в его руках.
Но муж приезжает домой поздно. Устало обнимает меня. Улыбаясь, смотрит на дочек.
– Ну слава богу, вы дома, – вздыхает он довольно. На автомате ест наспех приготовленный мною ужин. Отбивные, пюре, селедка с лучком. Не изыски высокой кухни. Но я старалась!
Всматриваюсь в небритое лицо мужа, печальные глаза. Цепляюсь взглядом за новую черную рубашку. Жадно слежу за каждым движением Тимофея. И желаю лишь одного. Оказаться сейчас в объятиях этого крепкого мужчины. Ощутить вкус его губ. Вдохнуть до боли знакомый запах сильного тела.
Мой! Никому не отдам!
Морозов ест молча. Меланхолично терзает ножом отбивную на маленькие кусочки. Задумчиво отправляет их в рот и словно не замечает меня.
– Вкусно? – спрашиваю я с надеждой.
– А? – переспрашивает Тимофей и тут же добавляет поспешно: – Очень вкусно, Лерочка.
Но сам будто не здесь!
– Дел полно, – морщится он недовольно. – Зря я на себя этот хомут нацепил. Но уже поздно пить Боржоми…
Убирая грязные тарелки, киваю понимающе. Наливаю клюквенный морс в низкий прозрачный стакан с толстыми стенками и искривленными ребрами.
– Это же посуда для виски, – с легким недоумением усмехается Тимофей. Отхлебывая напиток, добавляет довольно: – Вкусно. Ты сама варила? А где клюкву взяла? У нас вроде не было.
– Ага, – тараторю я радостно. – В городе заезжали с Богданом в супермаркет. Я продуктов набрала.
– А девчонки? – лениво интересуется муж.
– В машине спали. С ними Надя сидела. А мы с Богданом быстренько затарились. Вот мясо купила на отбивные. Селедочку…
– Молодец, – отстраненно замечает Морозов. Оставив полупустой стакан, тянется к ноутбуку, лежащему на подоконнике. И открыв крышку с надкусанным яблочком на борту, утыкается в экран с серьезной миной.
«А как же я? – хочется заорать от отчаяния. – Мы же две недели не виделись, Тим! Дико соскучилась по тебе».
Но вместо этого просто мяукаю, пересаживаясь поближе:
– Какие-то проблемы?
Тотчас же попадаю в кольцо мускулистых рук.
«Ты этого хотела! – напоминает слегка кровоточащее сердце. – Все хорошо. Тимофей рядом».
«Все не так! – надсадно воет душа. – Он к тебе изменился. Стал равнодушен».
И словно в подтверждение моих слов, муж поспешно чмокает меня в макушку. Руки, только что дарившие мне тепло и уверенность, ложатся на клавиатуру. А сам Тимофей внимательно вчитывается в пришедшее в Телеграм сообщение.
– Потом, Лерочка, – роняет он наскоро и полностью сосредотачивается на таинственном собеседнике.
И это все? За две недели разлуки?
«Не мешай человеку, Лерка!» – проносится в голове голос матери.
– Ладно, – киваю я печально.
Обидно ужасно!
Мою посуду, глотая слезы. И все жду от Тимофея хоть какой-то реакции. Но муж словно не видит меня. Что-то читает внимательно. Быстро пишет ответ.
«А я? Тима, а как же я?» – хочется заорать от отчаяния.
– Спокойной ночи, – роняю я, выходя из кухни. На ватных ногах плетусь к двери.
– Лер, погоди, – останавливает меня Тим. Лениво поднимается из-за стола. В полшага оказывается рядом. – Ты чего? – смотрит внимательно. Сильные пальцы нежно скользят по моей щеке. Останавливаются на подбородке, слегка прижимая его. – Лера-а, – выдыхает Морозов, склоняясь с поцелуем. – Иди ложись. Я еще немного посижу и приду.
– Хорошо, – улыбаюсь я, смаргивая слезы. Обняв мужа, утыкаюсь лицом ему в грудь. – Тимочка мой, – в диком порыве обхватываю его лицо ладонями. Покрываю небритые щекипоцелуями.
В душе мгновенно растворяется ком обид и подозрений.
Мы вместе! Мы – семья!
Получив легкий шлепок по попе, радостная несусь наверх. Муж любит меня. Все хорошо. Хорошо.
Первым делом отправляюсь в душ. Стою под теплыми струями в предвкушении жаркой ночи.
– Тима-Тима, не пройди мимо! – напеваю я, расчесывая волосы. Завернувшись в банное полотенце, выхожу в спальню.
Пусто. Муж еще не появлялся. Немного коробит. Но это же пустяки. Правда?
«Вот и хорошо! – решительно обрываю я стон разочарования. – Еще есть время приготовиться».
На цыпочках бегу в гардеробную. И выудив новую красную ночнушку, купленную незадолго до болезни дочек, внимательно смотрю на тонкую сетку и кружево. Такая вещица не скрывает, а выставляет напоказ.
Но это сейчас то, что надо!
Улыбаюсь плотоядно, словно истинная жрица любви.
Морозову должно понравиться!