Двухколесное счастье
Шрифт:
– Не злись на него, пожалуйста, - с грустью говорит Анаит, и мне становится стыдно: Давид сейчас в таком состоянии, а я веду себя как истеричка. Ну, ничего, я подожду, пока он поправится и уж тогда выскажу ему всё, что думаю…
– Ася, Давид по-особенному к тебе относится… - девушка выделяет последнее слово, словно вкладывая в него какой-то сакральный смысл. – Сегодня он спрашивал о тебе, - она делает паузу, а у меня внутри всё переворачивается. – Ты придёшь завтра? – спрашивает будто с мольбой, хотя я и так собиралась прийти. –
– Конечно, приду, - уверенно произношу.
Что мне помешает? Хоть камни с неба посыпятся – я всё равно завтра увижу Давида.
39.
Ася
Просыпаюсь от странных звуков. Отряхиваю мысли от сонного тумана и понимаю, что в комнате кто-то стонет. Бабушка!
– Ба, что случилось? Тебе плохо? – запутываясь в одеяле, подлетаю к соседней кровати.
– Нет, - слабо раздается хриплый голос. – Не волнуйся, Асюша, ложись, еще рано.
Вот она опять – больше обо мне думает, и не хочет поделиться тем, что её беспокоит.
– Ба, может водички? Что у тебя болит? Корвалолу накапать?
Постоянно так – приходится угадывать методом перечисления, чем я могу ей помочь.
– Да, водички, если можно, чуть-чуть…
Закатываю глаза от этого «чуть-чуть» и иду на кухню. Вот что за человек!? Ну если плохо, скажи, что болит, чем я могу помочь, а она постоянно замалчивает и тянет до последнего, пока уже не припечет.
Бабуля пьёт воду, с трудом приподнявшись на кровати.
– Может, всё-таки Корвалол? – подозрительно осматриваю её состояние.
– Ну, давай, - так говорит, словно я её уговорила выпить его.
Отсчитываю нужное количество капель в столовую ложку и кладу кубик рафинада – бабушка покупает его специально для приема этих горьких капель.
– Спасибо, Асюша. Прости, что побеспокоила тебя среди ночи.
Бабушка ложится, и я вместе с совестью практически мгновенно засыпаю.
– Ася… Асенькаааа… - шепот бабули врывается в очередной мой сон.
– Да, бабуль, что, что случилось? Тебе плохо?
– Да… - лицо искажается болезненной мукой.
– Скорую? – зачем-то спрашиваю, хотя и так понятно, что сама я не справлюсь.
Бабушку забирают в отделение. Прошусь поехать с ними, ведь в такое время общественный транспорт еще не ходит, да и я боюсь оставлять её одну сейчас.
Собрав наспех только документы и набросив первые попавшиеся джинсы и свитер, я прыгаю в Газель с красным крестом…
Примерно к обеду удается добиться от лечащего врача диагноз – микроинфаркт второго типа.
Весь день проходит в беготне и ожидании. И ни того, ни другого исключить не получается. Приходилось не только несколько раз обойти поликлинику, собирая направления на анализы, а потом еще и результаты, но и съездить домой на такси, чтобы собрать необходимые вещи и лекарства.
К концу дня я выгребла
В девять вечера все посещения в больнице прекращаются и в отделение к нему не попасть. Я, конечно, это хорошо помнила, но вот поторопить водителя ехать чуточку побыстрее, не решилась. Итог: без пяти минут девять я вбегаю в холл дневного стационара.
– Девушка, вы куда? – вылетает мне навстречу опешившая вахтерша-охранница.
– Я в терапию, к Карапетяну, - говорю, на ходу натягивая бахилы.
– Вы время видели? – с вызовом говорит и идет мне навстречу.
– Да, еще пять минут есть! – выпаливаю с надеждой.
– Какие пять минут!? Вы что, смеетесь??? – смеётся как раз она. Точнее – насмехается.
– Ну, пожалуйста, - делаю жалобное лицо и складываю руки в просительном жесте.
– Нет, - отрезает не так грубо, но безапелляционно. – Заведующий сегодня дежурит. А я не хочу под раздачу попадать. Завтра приходите.
Ну вот - даже камни с неба не посыпались, а я не смогла сдержать своего обещания.
***
На следующий день я бегу сначала в больницу к бабушке.
Вчера деньги так неожиданно кончились, что мне даже не осталось на билет на маршрутку. Пришлось идти пешком. Страшно было, конечно… Зато быстро добежала – за двадцать минут, хотя в дневное время то же расстояние спокойным шагом преодолела бы не менее чем за сорок.
Сегодня я снова могу немного поберечь свои ноги и время и еду в транспорте. Родители перевели мне деньги на карточку. Теперь можно докупить и недостающие лекарства, на которые мне вчера не хватило.
Проведав бабушку, поговорив с доктором и докупив всё необходимое, я, наконец, смогла вырваться в больницу, где лежит Давид.
Тот же коридор, те же стены, но внутри неприятно щекочет какое-то подозрение. И только войдя в палату, я поняла, что меня смущало, когда я подходила сюда – в коридоре не было его родственников. Как, собственно, и Давида в палате.
Где-то под ребрами начинает сжиматься какой-то комок, пока я набираю номер Анаит.
– Ася, привет! А я как раз собиралась тебе звонить. Давид сегодня улетает в Германию на реабилитацию.
– Что?.. Как?.. Как улетает? – слова путаются, не говоря уже о мыслях…
– Я сама только утром узнала. Ашот, оказывается, еще вчера договорился с клиникой, но никто, кроме него и Давида из наших не знал.
– А надолго эта реабилитация? – задаю глупый вопрос и тут же понимаю это, когда Анаит отвечает.
– Да кто ж это может сказать точно… Пока на месяц, а дольше будут смотреть по состоянию.
– Понятно, - больше не знаю, что сказать. – А когда у него вылет? Могу я прийти попрощаться? – ведь это же неправильно, чтобы он вот так уехал, не взглянув на меня, не услышав того, что я давно должна была ему сказать…