Двуликая особа
Шрифт:
– И глаза у ней такие нехорошие, недобрые, – добавила Наталья.
– Откуда же добрым-то быть? – вздохнула тетя Люба. – Натерпелась девка горя, дочку только что схоронила. Легко ли ей? Я жизнь повидала, кровиночку свою потеряла, так будто выжгло все внутри, а она-то молоденькая совсем, помочь ей надо. А кто, как не я, ее понять сможет?
– И все же странная она какая-то. Неизвестно, что у нее на уме. Вы бы поостереглись.
– Глупенькие вы, девчонки. Идите спокойно, а за меня не волнуйтесь. Мне уже ничем навредить нельзя.
Тоня и Наталья распрощались, и было слышно, как их шаги быстро удаляются по мерзлому асфальту, а тетя Люба еще
Теперь все! Времени уже прошло предостаточно, и после завтрашней смены Валерия свяжется с Григом. Она уже точно знает, что ему скажет. Обдуманы все мелочи. Послезавтра. А сегодня еще нужно подзарядить сотовый, благо пока не отключили за неуплату. Она уже знает, где это надо сделать. Послезавтра нужно быть готовой ко всему.
Александра сидела в своем школьном клубе, молодежь обсуждала сценарий новогоднего праздника.
– Нет! Нет! Этот сценарий никак не годится, – сурово отметала все предложения Света. – Нет интересных конкурсов, смешных шуток. Плохо!
– А ты к этой писанине прибавь сорок градусов, знаешь как хорошо будет. Все равно поголовье упьется, – настаивал Вовчик. – Нам и надо-то всего минут тридцать продержаться, а там такой сценарий начнется!
– Нет, а чем тебе наш «Зоопарк» не приглянулся? Каждый класс представим в виде клетки какого-нибудь зверя, – агитировал Севка.
– А это вообще чушь! – возмутилась и Юлька.
– Почему чушь-то? Кабинет математики будет как клетка кабана, кабинет директора как клетку львицы обозначим…
– А кабинет химии? – вопросительно посмотрела на него Александра.
– А его представлять вообще не будем! – зло бросил парень.
У Александры с Севкой Ильченко произошел серьезный разлад и, похоже, к перемирию дело не двигалось. Вообще, после того вечера у Брутичей у нее все пошло наперекосяк. Как напасть какая-то. Началось с Сергея.
Она так долго ждала от него тепла и понимания, а он обрушил на нее свое желание в самый неподходящий момент. Неужели ему абсолютно все равно, что делается у нее в душе? А может, она сама создала образ легкомысленной куклы? Он ее не понял тогда. Не захотел понять. Мало того, еще стал обвинять в нытье, в несостоявшейся жизни. После этого не приходил ни разу. Ольга рассказывала, что он полностью увяз в новой работе, у него появился какой-то очередной заказ. Говорили, что устраивает свои семейные дела – создает супруге какой-то филиал и так далее. А что вернее всего, у мужика просто прошла эйфория. Было эдакое романтическое приключение, где Саша была несчастной жертвой, а он – Сергей, выступал в роли благородного спасителя. Закончилась история, а вместе с ней и вся любовь. Сейчас Котятич погрузился в новое расследование, в котором наверняка есть не менее прекрасная, беззащитная жертва, и Сергей снова надел свои рыцарские доспехи.
Саша же после случившегося дня два тенью двигалась по комнате, была сама не своя. Как будто все, что наполняло ее все долгие годы, в одночасье вынули, украли, растоптали и осталась одна глухая пустота. Сначала было больно до слез, до крика, потом пришла отрешенность. Неизвестно, сколько бы так продолжалось, если бы не Бакс. Этот котяра изловчился-таки поймать какую-то заблудившуюся мышь и тут же приволок ее хозяйке. Пищащее, извивающееся существо в зубах кота моментально вывело Сашу из затянувшегося оцепенения. От ее визга Бакс прижал уши и мышь выронил. Та поспешно смылась, а Саша, проревевшись как следует, сразу
– Александра Михайловна, – словно между прочим поинтересовался Ильченко. – А почему вы не рассказываете, чем закончилось захаровское дело? У вас же все бурлило, кипело, а сейчас? Я слышал, все уже раскрылось.
– Да, Сева, Сергей Сергеевич Котятич славно потрудился, раскрыл это дело и передал материалы в суд.
– И?
– Что «и»? Что ты еще хочешь?
– Хотелось бы услышать традиционное: «Преступник задержан и понесет заслуженное наказание».
– Не так все просто, – вздохнула Саша. Она рассказала Севке все. И про то, с чего все началось, и про то, как Валерия совершала свои ужасные злодеяния, про все. Севка молчал, только изредка подносил остывшую чашку к губам.
– И вы все это забросили, потому что преступницей оказалась ваша близкая подруга? – наконец спросил он.
– Почему забросили? Мы сделали все, что позволяют рамки закона, а ловить и судить преступников – это уже компетенция суда, следователей, я не знаю… прокуратуры, может быть.
– А ловить и судить Дергача – это была ваша компетенция?
– Не передергивай. На Дергача Сергей шел вместе с ребятами из отдела по борьбе с наркотиками. А здесь милиция сама должна разобраться.
– Вы уже убеждались, как она разбирается. Сейчас это самый удобный выход – вали все на ментов. Было время, вы сами ходили к Линчуку, настаивали, чтобы те шевелились, а теперь? Вы же никого не обезвредили, а еще и наоборот. Теперь вашей Валерии терять нечего, кто знает, что ей может взбрести в голову!
Александра резко встала, закурила, налила себе кофе, плеснув в чашку остатки коньяка.
– Что ты от меня хочешь? Чтобы я залегла под ковриком у дверей Григорьевых и ждала Валерию? Или чтобы притащила в кабинет Линчука раскладушку и ежеминутно строила весь отдел? Да! Мне было больно, невыносимо больно осознавать, что этим монстром оказалась Валерия, но ты не имеешь права упрекать меня! Мы все сделали так, как если бы на ее месте оказался любой другой! И не смей, слышишь! Не смей мне не верить!
Севка бросил на Александру колкий взгляд, шумно отставил чашку и уже в коридоре процедил:
– Вы не можете залечь у Григорьевых под ковриком? Тогда залягу я! Только, если уж выслежу, не побегу жаловаться к Линчукам. Я сам ее накажу, по справедливости.
– Как ты можешь кого-то судить? Ты что, сам живешь абсолютно правильно? И кто вообще знает, как правильно жить? Почему у тебя не по годам такая ненависть к людям?
– Почему? Да потому что эти «люди» заимели все! За чей счет? За мой, за Женькин, за Антошкин, за счет таких же, как мы! Они запросто всю жизнь вытирают о нас ноги, ломают наши судьбы, а если мы попадаемся на их пути, могут совершенно спокойно вычеркнуть нас из жизни. Они знают, что не понесут за это даже малейшего наказания! Они боги! Да только я атеист. И если сумею хоть одной из этих сук вернуть назад причиненную ею же боль, я буду рад!