Двуликий бог. Книга 2
Шрифт:
— Сигюн! — кто-то грубо рванул меня назад в тот миг, когда кончики пальцев почти коснулись зловещего золотого цветка. Я сдавленно простонала и попыталась вырваться из сильных рук, отделявших меня от сладостного наваждения. — Сигюн, приди в себя! — этот тон… Решительный, строгий, настойчивый… Почему он был мне так знаком? Почему такую власть надо мной имели светлые на солнце взволнованные карие глаза? Почему я переставала бороться за право первой прикоснуться к дивному цветку, когда они были рядом?.. Локи больно сжал тонкими пальцами подбородок, впиваясь в кожу ногтями и заставляя меня вскрикнуть и зажмуриться. — Смотри мне в глаза,
Звонкая пощёчина снова вырвала меня из страшного морока. Вторая заставила видение окончательно рассеяться и исчезнуть. Змеиный шёпот Гулльвейг затих. Третья вынудила меня широко распахнуть глаза и вздохнуть полной грудью, будто всё это время я медленно тонула, задыхалась, и сама не понимала этого. В зрачок ударил яркий солнечный свет, больно резанув по глазам и заставив меня часто заморгать. Я поморщилась от резкой головной боли, пронзившей меня вместе с лучами Соль, но пальцы бога огня вновь притянули лицо к нему, жёстко заставили распахнуть ресницы.
— Золотые искры в глазах, — поражённо прошептал Локи и нахмурился. — Гулльвейг… — добавил ещё тише. Только я одна могла расслышать это страшное имя. Самообладание медленно возвращалось ко мне, я вспомнила, кто я такая, кто предстал передо мной. Я лежала в высокой изумрудной траве, двуликий бог сидел подле меня и бережно держал за плечи. Рядом, сжавшись и покорно склонившись, замер Эйнар. За нашими спинами нарастали гул и суета, должно быть, поднятый шум привлёк много любопытных глаз. Голова кружилась, сердце билось слишком часто, чтобы я могла подняться на ноги самостоятельно. Я перевела испуганный взгляд на супруга. Щёки горели от довольно сильных пощёчин, но больше — от стыда. — Уходят. Ты понимаешь, где находишься, Сигюн?
— Да, повелитель, — едва слышно ответила я и закашлялась. В горле пересохло, голос не подчинялся мне в полной мере. Локи велел подоспевшим служанкам принести воды. — Что произошло? Как я оказалась здесь?.. — голова раскалывалась, и я устало сжала лоб похолодевшей ладонью. Морок медленно рассеивался, я забывала увиденное и вспоминала начало своего дня. Мне приснился кошмар, и я спустилась вниз с Эйнаром. Затем вышла в сад, хотя вовсе не собиралась. А потом всё, как в тумане. Повинуясь смутному тревожному чувству, я попыталась выглянуть из-за плеча бога огня, чтобы увидеть… Что я только что видела? Однако Локи, быстро угадав мой порыв, отклонился вместе со мной, ограждая меня от опасности. Его руки ласково коснулись моего лица.
— Незачем тебе это вспоминать, — уверенно произнёс он и дал мне напиться, помог сесть. Я не стала спорить. Возможно, я и правда не хотела помнить нечто страшное, непонятное, злое, нашедшее на меня этим утром. Я постепенно приходила в себя и вскоре сумела подняться на ноги, опершись на надёжное плечо супруга. Локи отпустил слуг, и все они нехотя разошлись, не желая попасть под гнев повелителя. — А ты останься, — коротко холодно бросил он Эйнару, также незаметно попятившемуся назад. Что-то такое прозвучало в ледяном голосе двуликого бога, что я испугалась и схватила его ладонь, словно тотчас он мог сорваться со своего места и растерзать несчастного.
Повелитель искоса взглянул на меня, но высвобождаться не стал, только сжал
— Значит, ты один был при госпоже, — вкрадчиво начал Локи, повернувшись к Эйнару. Стражник слегка кивнул и склонился. Лицо его побелело, точно он уже видел свою смерть. В голосе повелителя, впрочем, звучала такая сталь, что несложно было предугадать исход несчастного юноши. Бог огня сделал шаг к собеседнику, я вынуждена была отпустить его и остаться за плечом. Обманчиво спокойный тон его заставлял меня мелко дрожать — за многие дни, проведённые подле вспыльчивого аса, я научилась различать малейшую перемену в его голосе, самый неуловимый блеск глаз, незаметное движение лица. Это было так важно, потому что невнимательность и неосмотрительность в золотом чертоге могли стоить жизни. Даже госпоже, не то что рабу. — Ни служанок, ни ближайшей свиты, нет даже второго стражника. Как же так получилось?
— Локи, это моя вина… — делая шаг к ощетинившемуся супругу, осторожно начала я, протянув руку и нерешительно касаясь кончиками пальцев его плеча. Эйнар пострадает — я понимала это по едва слышной злой дрожи его голоса. И преданный стражник тоже осознавал это, судя по его печальному выражению лица, однако намерен был покорно принять свою судьбу. Однако в том, что Гулльвейг настигла меня, не было его вины.
— Молчать! — слегка повысив голос, пламенный ас резко выбросил руку в сторону, будто преграждая мне путь. Вздрогнув, я осеклась, замерла на месте. От меня не укрылось, что и юноша вздрогнул, втянул голову в плечи, будто тотчас мог её лишиться. Даже птицы, казалось, смолкли, листва перестала шелестеть. — Отвечай, я жду.
— Ранним утром, когда чертог ещё был погружен в глубокий сон, я случайно встретил госпожу на лестнице, повелитель. Я взял на себя смелость проводить госпожу, куда она пожелает. Служанок не было при ней, а стражники у дверей были из числа новоприбывших, я им не доверяю… — не поднимая головы, вполголоса рассказывал Эйнар. Я медленно переводила взгляд с него на мужа и обратно. Нужно признать, что юноша держался выше всяких похвал: он ничем, кроме небольшой бледности лица, не выдавал своего трепета, голос его почти не дрожал, он был спокоен, собран, почтителен.
Увы, глядя на сжавшиеся в кулаки ладони повелителя, прислушиваясь к его частому раздражённому дыханию, я понимала, что это не спасёт его. Я молила провидение только об одном: чтобы Локи не вспомнил лицо стражника, которого однажды уже заставал практически наедине со мной. Но на это было мало надежды. Бог огня был умён, проницателен, внимателен и, казалось, никогда ничего не забывал, наделённый поразительно точной памятью. Лукавый ас молчал, и мы молчали тоже, оба не решаясь поднять глаз. Воздух между повелителем и слугой последний раз дрогнул и замер в напряжении. Ожидая худшего, я закрыла глаза…