Двуликий Янус
Шрифт:
Потом я кинулся в конюшню к Габриэлю, и мы с ним почистили всех лошадей, а одним яблоком я угостил кентавра. Потом я побежал к Шери, и она мне дала очередную баночку с мазью, чтобы я отнес ее Тим-Тому, который потянул на репетиции одну из четырех рук. В свой вагончик я пробирался уже в полной темноте.
Войдя в дверь, я замер на пороге. Перед небольшим зеркалом, висевшим на стене, стояла… Янушка. На ней было длинное небесно-голубое платье. Тонкую талию перехватывал темно-синий пояс, а маленькую грудь слегка приподнимал жесткий корсет. Нежные очертания груди просвечивались через тонкую ткань платья, которое мне показалось в этом месте слишком прозрачным. Юбка расходилась высоким разрезом, в котором виднелась стройная ножка в тонких чулочках и босоножках на высоком каблуке.
– Какая красота-а-а… – восхищено прошептал я.
Услышав меня, Янушка вздрогнула и прикрыла грудь руками. Два белоснежных крыла за ее плечами опустились вниз, тихо шурша перьями по полу вагончика.
Нет, я вовсе не испугался. Я был в восторге, потому что впервые увидел второй лик бога, и он был вовсе не хуже полюбившегося мне первого.
– Какая ты красивая, Янушка! – снова выдохнул я, подходя ближе к богу.
– Тебе правда нравится? – Янушка подняла глаза, и меня снова коснулось их голубое сияние.
– Очень, – улыбнулся ей я. – Почему ты не носишь платье иногда?
– Эй, Анхель! – рассмеялась Янушка. – Я все тот же Януш. Просто в платье.
– Нет! Сейчас ты вторая часть бога, Янушка, – покачал я головой.
– Пусть так! – согласилась она, и ее белые крылья затрепетали и распахнулись за плечами. – Только обещай, что ты не будешь меньше любить Януша.
– Вы для меня один крылатый бог, и мне все равно, какое из лиц я вижу, – ответил я, проводя рукой по нежным перьям крыльев.
========== Глава 31 ==========
– Погоди, дед! – говорит мне внук, прерывая рассказ. – Так Януш – девочка?
– Вот глупый ты! – бьет его рукой по коленке внучка. – Он – гермафродит! Это такое генетическое уродство. Я читала по это. У них есть и мужские, и женские эти… как их… В общем, то же, что есть у мужчин и у женщин!
– Грудь, что ли? – бурчит внук, отводя глаза.
– И грудь, и кадык, и половые органы, – объясняет ему моя милая всезнайка.
– Дед, а писал Януш стоя? – спрашивает меня внук.
– Если честно, я этого никогда не видел, – улыбаюсь я. – Да и раздетым я видел Януша только один раз. У озера. Да и не интересовался я всеми этими половыми признаками. Для меня Януш был великим богом, – тут я смотрю по сторонам и понимаю, что на улице совсем темно.
– Ужин! – хлопаю я себя по лбу. – Мы совсем забыли про него.
– После шести есть вредно, – качает головой внучка. – Давайте просто наделаем бутербродов и пойдем в комнату пить чай.
Мы так и сделали. Бутерброды с холодным запеченным мясом разошлись у нас на ура. Под конец перекуса я поставил на стол вечную вазочку с горкой конфет, и внучка разлила по чашкам ароматный чай.
– Дед, так ты расскажешь про первое свое выступление перед публикой? – спрашивает внук, протягивая руку к конфетам.
– Ну… если вам еще не надоело меня слушать… – я равнодушно пожимаю плечами и тоже беру конфету.
– Не тяни, дед! – ворчит внук, напихав полный рот. – Я как будто фильм смотрю, когда ты рассказываешь.
– Тогда слушайте… – я откидываюсь на спинку кресла и продолжаю рассказ. – В те дни, когда Януш становился Янушкой и уезжал куда-то на большой черной машине, я очень переживал за него. Во-первых, потому, что он оставался совершено один среди стаи зверей. Во-вторых, потому, что помнил слова Милоша о том, что это опасно. Я не очень понимал, что происходит, и наутро заваливал Януша вопросами:
– Что ты там делаешь? В чем опасность?
– Я просто танцую для публики, – отвечал он, но я понимал, что Януш мне чего-то не договаривает. Я видел, как его крылышки опускались при этом, и он прятал от меня глаза. – А еще я очень внимательно слушаю, – добавлял он. – Когда звери выпьют своего шнапса, они становятся очень разговорчивыми и иногда выбалтывают информацию, которая может пригодиться нашим друзьям из сопротивления.