Двуногое всесилие
Шрифт:
Риск всем им передохнуть в этой «авантюре» разве что мог вызвать у неё язвительную, полную вызова, ухмылку. Настоящий ужас ей внушало совершенно другое — занимающий аж треть землянки контейнер.
Его разработала Нинка, специально для Симулянта. В центре этого переносного гроба КАПНИМ угнетающего типа, точнее, даже три. На жестко закрепленном внутри костюме проложены три комплекта силовых кабелей и излучателей. Но этим не ограничились, поэтому и сам контейнер имеет встроенные силовые линии, служа буквально стационарной камерой удерживания. В сумме получается один из надежнейших изоляторов для любого неосапианта, вопрос лишь в электроэнергии, но генератор справляется. Только вот не пригодился он для целевого пациента…
Что же, своим страхам надо смотреть в лицо.
Глубоко вздохнув, Нелла скрипнула задвижкой, позволяя взгляду заключенного в саркофаге существа встретиться со своими.
— Мама, — тут же раздался спокойный, почти равнодушный голос, резанувший её своим тоном по сердцу, —…зачем?
В саркофаге Молоко была заключена её дочь, Юлия Игоревна Окалина. Предательски парализованная в спину Павлом Салиновским, и вынесенная с помощью его жен. До смешного легко вышло. И осознание этой простоты заставляло Неллу внутри почти кричать от ужаса.
— Зачем? — нервно усмехнулась майор, дёргая щекой, — А как сама думаешь?
— Салиновские и я — были неотъемлемой частью плана по уничтожению Марии, — как-то грустно проговорила заключенная девушка-призрак, — Ты хочешь, чтобы Стакомск был разрушен?
— Да, хочу, — спокойно признала женщина, укравшая и связавшая собственное дитя, — Очень хочу.
— Почему?
— Потому что ты, Юля… именно ты, — бледно улыбнулась Нелла, — почти создала новое государство на территории Советского Союза. Маленькое, но очень-очень влиятельное. Вот еще чуть-чуть, неделя-две, и оно создастся. А потом поставит всех раком, потому что только с помощью неосапиантов можно восстановить то, что разрушила эта *бучая Машка. Но не в этом суть. Государство, Юля. А я — служу Советскому Союзу. Он может быть в чем-то не прав, с кем-то несправедлив. Даже с нами, вот, например. Но он — моя страна. Понимаешь?
— Не понимаю. Мы же тебе почти всё вернули… — удивилась Юля, — Еще неделя-другая.
— Не понимаешь, потому что я — херовая мать!! — тут же сорвалась на крик Окалина-старшая, — Очень херовая! Не смогла научить свою дочь простому, но главному понятию — тому, что надо любить свою Родину! Какой бы она не была! Кривой, косой, хромой, ошибающейся — но другой у тебя нет! Работать надо с тем, что есть, делать её лучше и чище, а не отрывать от неё куски! Сепаратистка *баная!
—…
— Что ты, что твой Витя — оба получились какими-то мразями! — не унималась горящая блондинка, — Думаете только о себе, и ладно бы! Х*й бы с вами! Мало ли кто о чем думает! Но вы же, сволочи, еще и сделали! Вы почти полмира прогнули под свои дурацкие молодежные хотелки! Вы чуть нас с китайцами не рассорили! Ах мы бедные и несчастные, нас заставляют работать, с нами не считаются, так давайте переделаем нахер мир так, чтобы считались! Моральные уроды!
— А ты считаешь, что мы должны были смириться?
— ДА! Да, дура! Смириться! Строить дальше! Ты могла столько всего сделать, стольким помочь! Своим помочь! Нашим! Мне! Людям живущим! Но вместо этого, ты выбрала встать на сторону морального неубиваемого урода! И, знаешь, что, Юль? Это еще не самое плохое! Не самое поганое! Хочешь знать, почему я решилась на всё это?! Почему снаружи мои парни готовятся завалить твоего недоноска?! Хочешь?! Хочешь?!!
—… да.
— Потому… — Окалина-старшая бурно дышала от переполняющих её чувств, — Потому что я знаю Изотова. Знаю Симулянта. Знаю эту бешеную собаку! Он не собирается ни за что брать ответственность! Не собирается ничем заниматься дальше! Я предлагала ему слетать в Кремль и всех там согнуть, навести порядок, создать что-то новое, для всех! Он отказался! А знаешь, почему?! Знаешь! Я тоже знаю! Но всё равно скажу! Потому что он ничего не собирается делать!! Ему насрать на всю эту страну, весь этот мир! Сдохнет эта придурочная Машка, так он схватит вас в охапку и утащит к тому же Валиаччи! Итальянец вас спрячет! Так спрячет, что никто не найдет! И вы будете радостно где-то жить-поживать, разрабатывать что-то интересное, а таких как я — оставите за бортом! Чтобы мы гадали остаток жизни и каждый день — а не появится ли снова этот сукин сын с каким-нибудь дерьмом?! А не появится ли без дерьма, просто потому что ему снова что-то в мире не нравится?! Вот на что ты меня обрекала! Даже тупица Салиновский понимал, что он со своими мышками вам не ровня, что вы его выкинете как бумажку, когда всё кончится! Вы оба — просто оголтелые отморозки! Поэтому ты — в клетке, а его мы ждем! С фейерверками!
Юля молчала несколько минут, молча разглядывая свою мать. Они с ней сейчас были как сестры-близнецы, за исключением того, что одна была полупрозрачной. Ну и заодно в КАПНИМЕ и клетке. Окалина молчала тоже. Она вовсе не была уверена в том, что её показной, хоть и искренний взрыв ярости смог надежно замаскировать крик ужаса в её голове. Бесконечный и ужасающий вопрос, на который у неё не могло быть ответа.
Дочь умнее. В десятки раз. Она была или даже остаётся Прогностом. Предиктором. Поэтому, что бы Окалина Нелла Аркадьевна не говорила, что бы она не думала, чего бы не желала, она точно не может быть уверена в том, что любое её движение, слово или даже вздох — не часть плана существа, заключенного в клетку.
Существа.
— Ты права в одном, — существо в клетке едва заметно улыбнулось, — Из тебя получилась просто отвратительная мать.
— Чем-то надо жертв…
— Но получится хорошая дочь. Я постараюсь.
Глава 17
Туз на шахматном поле
Арифметика штука простая, но беспощадная. Нам достаточно было услышать, что вместе с Юлькой пропали Салиновские, как через полчаса уже был найден свидетель того, как щуплый летающий блондин покинул крышу здания с полиэтиленовым мешком в руках. Только вот это знание лишь сэкономило нам время на лихорадочное метание из стороны в сторону, позволив совершенно непродуктивно сидеть на одном месте и делать вид, что думаем. Минуты две, где-то, после чего вскочившая на ноги Вероника куда-то ускакала, а через пару минут, вернувшись, доложила, что в здании нет ни Окалины-старшей, ни кого-либо из «когтей». Их казармы были пусты, все личные вещи пропали.
Вероятное стало очевидным.
— Так, валим отсюда, — тут же решил я, — Если это она…
— Это точно она! — зло бросила Янлинь, выдергивая провода из системного блока, которым до этого пользовалась.
—…то мы не будем сидеть в здании, где полно других подчиненных Ржи.
И мы, прихватив свои и юлькины вещи, свалили, благо, что под боком был целый огромный город с кучей жилплощади. Только это не решало никаких проблем.
Убедившись, что обе девчонки в безопасности, хоть и на нервах, я открыл охоту на призраков в буквальном и переносном смысле. Допрашивать и запугивать штатных спецов НИИСУКРС я смысла не увидел — вряд ли бы товарищ майор поделилась с ними своими планами, а вот к Молоко залетел.
— Витя, я ни в одном глазу… — обескураженная женщина присела на свой стул, хватаясь одной рукой за столешницу, — Ты точно… уверен? Хотя, всё верно, она трубку уже почти сутки не берет, я думала, что Нелька снова с мужиком зависла, но она бы перезвонила…
— Нина Валерьевна, я вам верю, — буркнул я, озираясь в лаборатории по сторонам так, как будто обе Окалины могли выпрыгнуть сейчас из-под стола, — Только что делать — ума не приложу. Машка теперь же весь город разворотит. Ну, если явится.
— Так, сейчас, погоди-погоди! — зашебуршилась у себя на столе ученая, — Где же оно… У нас тут есть что-то вроде связи через часы эти стакомовские, Нелька только паре человек поставила, сейчас посмотрим, когда она и кому чего говорила! Я же у нас теперь техномант, да? Вот и глянем! Я ей разворочу город…
Часы с дополнительной функцией нашлись быстро, а вот затем, после пары манипуляций товарища Молоко, выразившихся в странных пассах над миниатюрным аппаратом, мы с ней услышали из маломощного динамика нечто неожиданное.