Двуногое всесилие
Шрифт:
— «Да, он тут!», — несмотря на тихое и скрипучее воспроизведение, голос Полушкиной я узнал сразу, — «Уже минут пять как у Нины сидит!»
— «Придумай что-нибудь, задержи еще насколько сможешь», — сухо и деловито проговорила ей Окалина-старшая, — «Я отправила людей, но надо подстраховаться»
— «Бегу!»
С-сука.
Я и Молоко поняли всё сразу.
Девчонки. Мои девчонки. Что-то в наших вещах, в компьютере Янлинь, в ноутбуке Палатенца, который мы утащили!
— В-витя… — еле промямлила Нина Валерьевна, белея лицом, но меня уже рядом не было. Выбив
Эмоции в туманной форме, как всегда, взяли выходной, поэтому я за время короткого полёта многое успел понять. Окалину-старшую я всегда считал пусть ненадежным, но союзником, а вот сам для неё был проблемным активом, фактором хаоса. Этот момент был понятен, как и время, в которое она решила нанести свой удар. Почему у неё получилось? Да потому что Витя ни разу не лидер, не харизмат и не политик. Меня, по сути, никто не предавал — ни Пашка, которого я время от времени жестко ставил на место, напоминая о его грязном прошлом, ни Полушкина, с которой вообще никаких договоренностей не было. У нас нет и не было товарищей и друзей, были просто люди, прибившиеся потоком судьбы ради безопасности, либо чего-то иного.
Мы никого ни о чем не спрашивали, а делали то, что считаем нужным. Не договаривались, не дружили, не заключали договоров, не исполняли обязательств и не требовали этого от других. Всё для того, чтобы сделать своё дело и уйти со сцены. Исчезнуть. Скрыться до тех пор, пока Система не заработает достаточно, чтобы прятаться не было нужды. И да — мы никого не собирались брать с собой в качестве багажа.
Чему удивляться?
Тому, что товарищ майор чуть ли не с первой нашей встречи знала, что Витя пашет через силу? Что мы, даже возведя её на «трон» независимого неогеновского Стакомска, банально бросим в этом вареве и исчезнем?
Все верно. Будь у меня хотя бы пара свободных дней, вместо этой вечной погони и приключений, я бы сам додумался до неизбежности финта со стороны своего обожаемого начальства, но имеем что имеем. Правда, я не ожидал, что она решит ударить без разговоров, в самый опасный момент. Впрочем, здесь есть еще один маленький нюанс — Нелла Аркадьевна Окалина всегда была для меня не только командиром, защитником и чуть ли не родственницей, но также и ограничивающим фактором. Именно в её лице я видел интересы Советского Союза, именно к её словам прислушивался, и именно её реакции, будем честны, побаивался.
Теперь всего этого нет. Есть только страх, злость и отчаяние, а также все мои силы, чтобы срочно провести экстренную психотерапию.
Я успел вовремя, возле подъезда дома, куда я отвез девчонок, стояло четыре гражданских автомобиля, возле которых тёрлась пятерка человек, нервно озирающихся по сторонам. Они были вооружены укороченными автоматами и насторожены, но не успели правильно среагировать на вертящийся столб белого тумана, буквально воткнувшийся в асфальт перед автомобилями. Трёх ближайших снесло тем барахлом, которое я утащил для утяжеления из кабинета Молоко, а двое оставшихся хоть
Еще пара секунд в человеческом обличии нужны, чтобы машины больше никуда не поехали. Я их просто швыряю в подъездную дверь, блокируя её наглухо. Теперь можно и взлетать.
Происходящее в квартире меня вводит в такую ярость, что впрыгиваю внутрь уже в человеческом обличии, начиная буквально рвать в клочья здоровенных мужиков в тяжелых доспехах, которые до этого занимались тем, что мирно отпиливали моим женщинам руки с помощью ножовок.
…и готовились прижечь культи.
Мир окрашивается в багровые цвета.
Я рвал орущих людей, рвал вместе с одеждой, напоминающей помесь шмоток сапёра с теми, в которых тренируют бойцовских собак. Рвал и ломал в ледяной ярости, дробя им кости и разминая пальцы рук в кашу. В комнату вбегали еще, тут же начиная стрелять, но мне до этого дела не было. Не обращая внимание на своё собственное тело, в котором появлялось всё больше и больше сквозных дыр от калибра пять и сорок пять миллиметров, я продолжал казнить тех, кто посмел… просто посмел делать то, что делали они.
—…ить! Витя! Всё! Успокойся! Хватит! — это я услышал только после того, как закончив в квартире, смотался вниз до первого этажа, поймав по пути и наказав еще троих уродов. Встал потом покачивающимся зомби, лишь краем мозга понимающим, что девчонки себя чувствуют нормально, несмотря на то что у них двоих осталась лишь одна рука на всех. Её шмыгающая носом Кладышева и использовала, дорезая с помощью кухонного ножа тех, кого я оставил лежать на полу. Янлинь тем временем просто тыкалась мне грудью в живот, нудя на одной ноте и прося успокоиться.
— Вить, бежим отсюда… Нет, не так быстро, подожди, вещи! Вещи!!! Стооой!
«Чистые» прекрасно умеют переносить боль, а уж за Кладышеву, если убрать в сторону мой срыв при виде происходившего, так вообще говорить не придётся, но в данном случае, моё «включение», хватание полуголых девчонок в охапку и моментальный вылет из квартиры оказались тем, что прописал бы любой доктор — спустя две секунды после того, как я в образе облака выбил окно и пустился наутёк… в дом врезалась ракета. Взрыв оставил на месте только что покинутой нами квартиры зияющую каверну в теле здания.
Вертолеты! Два!
ЛМУР-ы!
— Сейчас я вас высажу! — ору я, винтом уходя в небо от четырех крупнокалиберных пулеметов, из которых по нам лупят, — Держитесь!
— Витя, не страдай херней! — в ответ орёт Вероника, — Слышишь!
— В смысле?!!
— Роняй нас!
— Хер тебе в сумку!! — рычу я, тут же представляя, как какая-нибудь из черноволосых головок разбрызгивает свои мозги об асфальт, — Держитесь!
Моё туманное тело слегка дёргает. Что?
— Снайперы! — это уже кричит Янлинь.