Дядя Фетиш
Шрифт:
Такой я и запомнил свою первую жертву...
Подойдя вплотную, сквозь удушающий сигаретный дым, я уловил запах алкоголя и ещё пахло каким-то парфюмом, больше похожим на какое-нибудь чистящее средство с лимонным ароматом. Женщина остановилась и косо посмотрела мне в глаза. Вот тут, от внезапно нахлынувшей злости, я потерял контроль над собой. Возможно это была ревность... Да-да, именно ревность. Я не смог смириться с тем фактом, что в этом промозглом осеннем безвремении, созданном как альтернатива нормальному человеческому существованию, есть ещё одно - кроме меня - уродливое и нелепое существо, которое не вяжется даже с тем, что находится вокруг. А ещё меня жутко раздражал цвет её потертого плаща...
Как бы там ни было, не дожидаясь от неё какой-либо
Но тогда мне повезло... Наверное, труп нашли, но каких-либо подозрений на замухрышку из соседнего квартала, не пало, я остался незамеченным...
Придя домой, я прямо в одежде рухнул на постель и забылся глубоким сном, который бывает только после тяжёлой, но плодотворной работы. Спал долго и без сновидений, проснулся глубоким утром отдохнувший и радующийся жизни. Но потом, вспомнив всё произошедшее минувшей ночью, долго лежал и смотрел в ободранный потолок, пытаясь понять, что вызвало во мне такую реакцию, и более того, почему я был умиротворен, даже удовлетворен, после всего совершенного...
* * *
Снегопад усиливается. Это не может не радовать. Теперь, даже если тело на стройке обнаружат быстро, то мои следы точно не найдут. Я углубился далеко от места преступления. Поворачиваю налево и выхожу на остановку, как раз в этот момент подходит мой автобус, чтобы вернуть меня к кухонным тараканам и грязной плите, жрущей дармовой кислород.
За те несколько лет, которые я провел в скитаниях по глухи дворам, убивая невинных (...или виновных...), я настолько привык к ощущению смерти, что не могу сказать, испытываю ли наслаждение от содеянного так, как в первый раз, или же для меня это стало как очередная доза для заядлого наркомана - ты уже не получаешь удовольствие, а делаешь это, чтобы вогнать себя в более или менее нормальное состояние.
Что такое счастье? Счастье - это эфемерная баланда, достающаяся сквозь маленькое окошко разными порциями заключенным в камеры бытия обывателям. О да! Только великие и мудрые властны над своим счастьем, ибо познали, что самое в жизни великое счастье - это его отсутствие. Ни каждому, в меру слабости, дано понять, что перманентное ощущение радости - это лишь иллюзия. Некоторые события, вызывающие бурную физиологическую реакцию организма, словно алкоголь, воздействующий на почки, влияют на мозг, не позволяя сделать хотя бы первоначальный анализ
Был ли я великим или мудрым хотя бы когда-то? Нет. Я гнался и гонюсь за этой проклятой иллюзией, преследуя её темными ночными дворами, раздирая ей горло и выкалывая глаза, ломая хребет и потроша, словно поросенка, приготовленного для вертела.
Хорошо, что ничего не купил в этом ларьке - хватило денег на проезд. Кондукторша всю дорогу как-то странно смотрела на меня, мне стало неуютно и я, стараясь быть незамеченным, проверил свою скромную одежду на наличие пятен крови. Вроде всё чисто. А может от меня пахнет медью, а я не чувствую, просто уже привык к этому запаху. Нет, надо быть аккуратней и больше не поддаваться инстинктам вот так - спонтанно. Охоту надо продумывать, а внезапные желания подавлять, иначе всё это добром не кончиться. Да и не может ЭТО кончиться добром...
Мимо меня в запотевшем окне, будто нарисованные картинки, проплывают улицы с домами и людьми. Город живёт вечерней жизнью и суетой, которая свойственна декабрьским будням. Все пытаются успеть доделать дела в уходящем году, чтобы новый начать с чистого листа. Я тоже несколько раз пытался так делать. Но, почему-то, все мои свежие страницы непременно окрашивались в красный цвет, который меня раздражает и манит, манит и раздражает...
Мерзкий и неестественный свет ложиться на грязный, забрызганный машинами снег. Картинка мироздания искажается и чахнет в автобусном окне, становится нестерпимой, и я отворачиваюсь. Кондукторша всё ещё сверлит меня недобрым взглядом. Чувствую, начинаю закипать. Чтобы унять раздражение, на всякий случай проверяю нож во внутреннем кармане. Он на месте и ни откуда случайно не выглядывает. Значит всё в порядке, а тетка просто сама свихнулась, наблюдая столько времени чужые озабоченные гримассы.
Начали мелькать знакомые дома - мой район. Направляюсь к выходу, и вскоре колеса автобуса устало поскрипывают, подъезжая к остановке. Двери перед самым лицом распахиваются, и я уже готов вылезти наружу. Но вместо этого опрокидываюсь внутрь салона - удерживают только перила. В автобус вваливается нетрезвая морда, похожая на свинячью. Может быть из-за щек, которые пытаются сомкнуться между собой, поглотив все остальные атрибуты человеческого лица, или из-за мясистого, вздернутого носа, с двумя волосатыми провалами ноздрей. Не знаю, но напоминает мне этот хам именно свинью. Хотя на вкус этот вид мяса весьма неплох, тем более, если хорошо приготовить...
Начинаю дышать глубоко и громко, чтобы контролировать себя и не дать негативным эмоциям овладеть своими руками и не достать нож. Свиное рыло спокойно проходит мимо меня, будто и не было на его пути никакой преграды в виде чудика в замызганном пальто, занимает нагретое мной место и отворачивается к окну. Кондукторша что-то бурчит, кто-то сбоку пытается мне помочь подняться с грязного пола общественного транспорта, истоптанного тысячами ног. Отказываюсь, встаю и выхожу на темный морозный воздух. Двери с шумом закрываются и неуклюжий железный зверь катит дальше по дороге, увозя моего обидчика прочь от этих заброшенных мест.
Холодно. Промозглый ветер моментально забирается под нехитрую и потасканную одежду, заставляя кожу покрываться мурашками. Не двигаюсь, будто жду чего-то. Смотрю на противоестественные каменные сараи бытия, где коротают свои невзрачные годы ячейки так называемого общества, не понимая и даже не задумываясь над смыслом существования. А он, сакральный, о котором так много говорят и пишут есть только в умерщвлении, уж я то знаю, поверь, дорогой слушатель. На земле нет ничего бесконечного, жизнь с момента её первых проявлений обречена на обрыв, что делает её изначально бессмысленной, ведь все развитие, которое достигается в этом странном процессе, обречено на провал - любой гений, злой или добрый, уйдет прахом, превратиться в тлен. Поэтому люди все равны, и никто не имеет права ставить себя выше других, ведь в финале, который у каждого одинаков, лишь пожелтевшая оболочка, закопанная в землю или пепел, развеянный в воздухе.