Дядя Фред весенней порой
Шрифт:
Во времена «Светских сплетен», газеты прямой и бесстрашной, П. Фробишер Пилбем встречался раза два с людьми, не питавшими к нему добрых чувств. Это ему не нравилось, он был человек мирный, а сейчас ясно понимал, что ссоры не избежать. Посмотреть хотя бы, как движется этот хлипкий, но весьма решительный молодой хлыщ. Пилбем подрабатывал когда-то в зоологическом саду и видел, что леопарды движутся именно так.
Работа в желтой газете, а потом в сыскном бюро приучает выказывать хладнокровие в чрезвычайных ситуациях. Нам
Если бы леопард упустил добычу прямо перед обедом, он, вероятно, выразил бы свои чувства точно так же, как Ронни Фиш. Он толкнул бы дверь и ворвался в комнату.
Там, как ни странно, никого не было. Вот кровать. Вот кресла. Вот ковер, туалет, полка. А сыщика — нет как нет.
Сколько бы это длилось, мы не знаем, ибо Ронни услышал странный звук, доносящийся из гардероба. Возможно, сэр Майлз, как сказал лорд Эмсворт, и был самым глупым человеком в гвардии, но сын его обладал недюжинным разумом. Одним прыжком достиг он гардероба и повернул ручку. Дверца не открылась, но изнутри донеслось пыхтение.
Ронни, и так угрюмый, стал еще мрачнее.
— Выходите, — сказал он в щель.
Пыхтение прекратилось.
— Ничего, — сказал Ронни с грозным спокойствием. — Могу и подождать.
Несколько мгновений царило молчание, потом послышался голос:
— Не делайте глупостей!..
— Не делать? — удивился Ронни. — Вот как, не делать! Выходите. Я только оторву вам голову.
Голос решил его умаслить.
— Я знаю, чем вы расстроены, — сказал он.
— Вот как?
— Да. Но я могу все объяснить.
— Вот как??
— Могу.
— Вот как???
До этой поры Ронни дверцу тянул. Тут ему пришло в голову, что можно ее и толкнуть. Он толкнул. Она не открылась. Гардероб заскрипел, но устоял.
— Послушайте! — сказал голос.
— Да?
— Вы послушайте. Я все объясню насчет того вечера. Вы думаете, я нравлюсь мисс Браун? Честное слово, она меня не выносит. Она мне сама говорила.
Ронни пришла в голову еще одна мысль.
— Вы не можете простоять там всю ночь.
— Я и не хочу.
— Что ж, тогда выходите.
Голос стал жалобным:
— Она меня в жизни не видела до того вечера. Они там были с этим Кармоди, он вышел, а я подсел. Что тут такого, а?
Ронни тяжело дышал, думая о том, разбить ли шкаф ногами. Жаль пальцев, и дядя Кларенс того и гляди обидится…
— Нет, вы мне объясните, — продолжал голос, — почему нельзя подсесть и представиться?
— Могли бы раньше сказать.
— Я бы сказал, мы не виделись.
— Сказали бы?
— Да.
— Вот давайте и увидимся.
Пилбем уже задыхался. Опасность его вдохновила.
— Вот что, — начал он снова, — вы Ронни?
Ронни стал еще розовее и не ответил.
— Нет, вы поймите! — настаивал голос. — Если вы Ронни, она приехала из-за вас.
Ронни молчал.
— Она мне сама сказала. Назвалась мисс Скунмейкер и приехала.
Раздался крик.
— Что такое?
— Выходите! — завопил Ронни.
— Выйти я выйду, но…
— Выходите немедленно! Надо поговорить.
— Мы говорим.
— Не так. Честное слово, я вас не трону.
Пилбема убедило не столько доверие к чести и слову Фишей, сколько чувство, что у него сейчас будет удар. Он вылез. Фиши не сплоховали. Судя по Ронни, они сложили оружие.
— Что вы сказали? Она здесь?
— Вполне.
— Что значит «вполне»?
— Здесь. Тут. В замке. Разве вы ее не видели?
— Нет.
— А она здесь. Ее комната выходит прямо в сад. Если пойдете туда, перехватите до обеда. В жизни не видел, — с чувством продолжал Пилбем, — чтобы кого-нибудь так любили! Назваться мисс Скунмейкер, это надо же!
Ронни не ответил, он онемел. Совесть жалила его, как змий или, если хотите, аспид.
Молча повернувшись, он кинулся к двери не хуже Перси Пилбема. А тот перевел дух, направился к туалету, взял щетку и стал приводить в порядок волосы: как-никак кругом — аристократы. Потом он подкрутил усы и пошел обедать.
3
В комнате, откуда вела лесенка в столовую, никого не было. Хозяин не встретил его укоризненным взглядом, гордая хозяйка не пощелкала языком. Минуты шли, никто не входил, и он забеспокоился.
Обойдя комнату и осмотрев картины, он принялся за фотографии на столиках. Одна из них являла лорда Эмсворта лет тридцати в форме Шропширского ополчения. Пилбем глядел на нее ошалело (как и всякий, кто ее видел), когда дверь отворилась и вплыл Бидж.
Мгновение-другое сыщик смотрел на дворецкого с той тревогой, с какой все мы смотрим на людей, которые, в свою очередь, смотрят на нас как на скисший соус. Но ничего не случилось. Тогда он обрадовался.
Кто-то умный заметил, что природа дает противоядие на каждый яд. Если вошел дворецкий, значит — он принес коктейли. Увидев их, Пилбем изменил отношение к Биджу.
— Коктейль, сэр?
— Благодарю.
Он взял полный бокал. Жидкость была темная, многообещающая. Он выпил ее и по-иному увидел жизнь. Дворецкий? Да хоть дюжина! Что до Биджа, он вообще улучшился. Взор его был стеклянным, но не напоминал о василиске. Вообще в нем появилось что-то такое, из-за чего владелец «Аргуса» решил начать беседу.
— Какой хороший вечер!
— Да, сэр.
— Гроза вот прошла.
— Да, сэр.
— А как гремело!
— Ливень был исключительно сильный, сэр. Еще коктейль?