Дядя с большой буквы, или великая пауза
Шрифт:
– Пошевели головным покровом, мой юный друг, утешь меня!
Я выполнил просьбу, и лицо его озарилось улыбкой, но ненадолго. Помрачнев, он сел на скамью.
В это время подошел Пресмыканец.
– Вижу, как вы страдаете от автомобилизма, и рыдаю душой! – воскликнул он, низко поклонившись Дяде. – Но позвольте узнать, что это за аппетитная фигурка посетила вас вчера вечером? – игриво закончил он.
Тут Дядя вспомнил о приборе и выдал Пресмыканцу полную информацию.
– А это не розыгрыш? – поинтересовался Пресмыканец.
– Вроде бы нет… Элладушка, будь добра, принеси тот ящичек!
Эллада Васильевна принесла прибор. Пресмыканец обнюхал
– Еще не решил, – ответил Дядя. – Мне думается, что с помощью этого прибора можно как-то стимулировать мою научную деятельность!
– Ваш могучий мозг не нуждается ни в какой стимуляции! – заявил Пресмыканец. – Иное дело, если использовать этот прибор для снятия помех, мешающих вашему творческому процессу…
В этот момент по шоссе пронесся междугородный автобус.
– Хорошо бы повелеть, чтобы весь транспорт перестал издавать шум, – сказал Дядя.
– Это паллиатив, – возразил Пресмыканец. – Ведь бесшумным станет только тот автотранспорт, который наличествует на Земле в момент нажатия на кнопку. А машины тысячами каждый день пекут.
– А что, если приказать всем шоферам объезжать Новые Пеньки по другим дорогам? – высказалась Эллада Васильевна.
– Кардинальное решение имеется только одно, – тихо молвил Пресмыканец. – Но тогда нам придется отказаться от керогазов.
– Не улавливаю вашего замысла, – сказал Дядя.
– Замысел очень прост, – заявил Пресмыканец. – Надо, чтоб нефть и все ее производные утратили горючесть. Глобальный масштаб мероприятия создаст благоприятные условия для вашего творчества. Частичный ущерб, нанесенный этой мерой планете, будет с лихвой компенсирован тем, что вы сможете подарить людям свой коронный научный труд.
– Элладушка, а ведь в этом есть рациональное зерно! Скажи свое веское слово.
– Я боюсь, самолеты попадают, да и корабли останутся болтаться в море без горючего, – молвила тетя. – Да и нам без керогаза трудно будет.
– Самолеты не побьются, и корабли не лягут в дрейф, – возразил Пресмыканец. – Мы сформулируем спецзаказ так: «Полная негорючесть нефти и ее фракций в земле и на земной поверхности». Водной поверхности и воздушного океана это не касается.
С шоссе послышался остервенелый моторный рев. Подвыпивший парень в пестро размалеванной каске мчался на мотоцикле без глушителя, на багажнике восседала ухмыляющаяся красотка.
– Ладно, обойдемся без керогаза – будем на плитке и на дровах готовить! – сердито буркнула Эллада Васильевна. – А только нельзя ли в эту писульку заодно и водку вписать, чтобы вся водка на свете превратилась в воду? Тогда мы враз покончим и с автомобилизмом, и с алкоголизмом.
– Что вы! Что вы! У спирта же совсем другая формула! – забеспокоился Пресмыканец.
Итак, взрослые приняли решение. Мысль о том, что Земля останется без горючего, потрясла меня до глубины души. Дело в том, что я давно мечтал о мопеде, и родители обещали мне подарить его будущим летом, если я не останусь в классе на третий год. А ведь мотор-то у мопеда работает на бензине!..
Когда заявка была вложена в отверстие прибора, Эллада Васильевна вдруг встрепенулась.
– Часика три повремени! – сказала она Дяде. – Обед на керосине в последний раз сварю. И еще дров закупить у Михеевых хочу, они давно предлагали. Это сегодня надо сделать, завтра-то дровишки ой как вздорожают!
С хозяйственными делами тетя управилась только часам к четырем дня. После обеда Дядя вынес прибор на веранду; отсюда дорога просматривалась что надо. Движение в этот час было небольшое. Но вот в поле зрения показался серенький «Москвич». Дядя нажал кнопку на инопланетном ящичке. Автомобиль сбавил ход, потом и вовсе остановился. Водитель выскочил из машины на шоссе. Лицо его выражало полное недоумение и даже ошаление.
Вскоре Дядя удалился в свою комнату, закурил «беломорину», и его благословенная авторучка забегала по бумаге. Потом к Дядиному окну подошел Пресмыканец и спросил, доволен ли тот наступившей тишиной.
– Наконец-то я творю в нормальных условиях! – ответил Дядя. – Спасибо вам за добрый совет!
– И вам спасибо! – потирая руки, молвил Пресмыканец. – Ведь и я имею моральный выигрыш на этом деле! Моя бывшая женушка пишет диссертацию на нефтяную тему, но кому теперь нужна ее писанина, если нефти как таковой больше нет!.. А не блуди! Не покидай, жена, мужа своего!
6. Конец великой паузы
В шестом часу вечера Дядя попросил меня съездить за папиросами на станцию – в тамошнем ларьке всегда имелся «Беломорканал». Я оседлал велосипед и погнал по шоссе. Ехать было одно удовольствие: никто не клаксонил мне, чтобы я уступил дорогу, никто не норовил прижать меня к обочине. Весь автотранспорт стоял как вкопанный. Шофера и пассажиры или обалдело сидели в машинах, или слонялись возле них, осовело глядя по сторонам.
На станции меня поразила необычная суета. Народу на платформе было полно – и все были чем-то встревожены. Ларешница объяснила мне, что поезда не идут. Электрички-то вроде бы в порядке, но что-то случилось с двумя дизельными поездами, и из-за них возникла пробка.
Вручив Дяде пять пачек папирос, я начал было рассказывать, что творится на шоссе и на станции, но он, всецело охваченный творческим процессом, слушать меня не стал, и только спросил, почему я не привез спичек. Я ответил, что про спички он мне ничего не говорил, – и он опять погрузился в работу. А я побрел в кухню, где стоял небольшой телик, и вместе с Элладой Васильевной стал наблюдать, что деется в этом лучшем из миров. Все полагающиеся по программе передачи были уже отменены – и фильм из жизни шпионов, и тираж спортлото, и выступление поэта Вадима Шефнера, и футбольный матч. Передавали только срочную информацию.
На всех нефтепромыслах планеты приостановилась работа: нефть, таящаяся в земной толще, превратилась в мутную негорючую жидкость. Улицы всех городов мира были запружены неподвижными автомобилями и автобусами. Во всех полях стояли омертвевшие тракторы, полевые работы прервались. Самолеты приземлялись благополучно, но взлетать уже не могли: в миг приземления горючее в их баках мгновенно теряло горючесть. Корабли, причалив к пирсам, теряли способность отчаливать от них. В кафедральных соборах, в мечетях, в пагодах, в молитвенных домах, а кое-где и на площадях под открытым небом, при свете факелов, проводились срочные богослужения о Ниспослании Нефти. Некоторые малые страны объявили частичную мобилизацию и начали подтягивать к границам пехотные подразделения… Впрочем, уважаемые читатели, вы ведь не хуже меня знаете, что происходило в тот день, – вы ведь учили историю!.. Сидя перед экраном, я глубоко переживал происходящее: теперь ясно было, что даже при всех прочих благоприятных обстоятельствах мопеда мне родители не подарят. Мои горестные размышления были прерваны голосом Дяди, донесшимся из его комнаты: