Дядя самых честных правил 6
Шрифт:
Божедомский вертеп нетерпеливо шевелился, перебирая бесчисленными пальцами. Я вглядывался в его магическую структуру и не видел никаких управляющих контуров. Нет, наверняка они есть, только размазаны между всеми частями сразу и просто так в них не влезешь. Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Как там говорил Лукиан, простые словесные приказы? Значит, взятие под контроль должно быть прошито там же. Вот только на какую фразу? «Служи мне»? «Ты моё»? Да нет, глупости, тут должно быть что-то другое, не столь очевидное.
— Поторопись,
Я дёрнул плечом и ничего не ответил. Руки начали двигаться активнее, меняясь местами и проявляя нетерпение. Руки, руки… Практически все левые, только пару раз в куче-мале мелькнули правые — одна женская, с накрашенными красным лаком ногтями, вторая мужская, с массивным перстнем-печаткой на мизинце. Может, это и есть ключ, а?
Поддавшись внутреннему порыву, я протянул раскрытую ладонь и сказал:
— Добрый вечер. Хочу предложить вам сотрудничество. Что скажете?
Божедомский вертеп на несколько секунд замер. Я почувствовал на себе тяжёлый взгляд магического конструкта, ошарашенный и удивлённый. Руки дёрнулись и пришли в движение. Клубок холодной плоти начал бурлить, словно под ним развели огонь. Со страшной скоростью кисти рук перемешивались, бешено шевеля пальцами.
Одна из них даже выпала из сундука. Шмякнулась на камни и тонко пискнула. Рывком перевернулась на ладонь, встала на пальцы и, скребя ногтями, полезла обратно.
— Что ты сделал?! — зашипел мне прямо в ухо Лукиан. — Не так надо было! Сейчас я их отвлеку, а ты беги к лестнице. Может, сумеешь живым выбраться.
Но ничего сделать он не успел. Божедомский вертеп вздыбился горой над сундуком и на мгновение застыл, нависая над нами. Поверхность его вспучилась и потянулась вперёд. А затем женская правая рука крепко пожала мою ладонь.
Мёртвые пальцы были ледяными. И на ощупь совсем не человеческие, а будто я прикоснулся к мраморной статуе. Прикосновение длилось несколько секунд, а затем рука отпустила меня. Божедомский вертеп начал оседать сам в себя, заползая обратно в сундук. Руки нырнули во тьму, а следом с глухим стуком сама собой захлопнулась тяжёлая крышка.
— Ты меня, отрок, чуть до удара не довёл.
Выбравшись из подвала, мы с Лукианом пошли в парк, подальше от лишних ушей. Монах уселся на лавочке, вытащил откуда-то бутылку с рябиновкой и хорошенько приложился к ней.
— Это же надо, «сотрудничество»!
Он помотал головой и снова отхлебнул.
— И ведь сработало, вот что удивительно. Никогда бы не подумал, что так можно.
— Отец Лукиан, а ведь не вы создали этот Божедомский вертеп. Скажите честно, откуда вы его взяли?
— Откуда, откуда — оттуда! Где взял, там уже нету, — буркнул монах и бросил на меня сердитый взгляд. — Считай, наследство от одного хорошего человека.
Он пожевал губами и вздохнул.
— Ладно, не о том речь. Вертеп ты подчинил, теперь покажу, как с
Мы поменялись местами. Я устроился на лавочке, а монах принялся расхаживать передо мной и читать лекцию. Говорил он много, развесисто, но если коротко, то всё сводилось к одному: Божедомский вертеп я могу позвать в любой момент в любом месте. Он меня услышит и придёт на помощь.
— И как его призывать? Ритуал какой-то или заклятье?
— Ты чем слушаешь, отрок, афедроном? Я же ясно сказал — позвать мысленно. Как первый раз позовёшь, так он и будет откликаться.
Он развернулся, отошёл к кустам и поставил пустую бутылку из-под рябиновки на камень.
— Позови вертеп и прикажи сбить бутылку на землю.
Честно говоря, я не чувствовал никакой ментальной связи с некроконструктом. Как он меня услышит? А ещё в голову лезла навязчивая картинка — я зову вертеп и из подвала в парк марширует колонна мёртвых рук. Вот интересно, Настасья Филипповна их испугается или начнёт веником гонять за то, что наследили на чистом половичке?
— Соберись, отрок. Мне до вечера ждать, пока ты соизволишь выполнить упражнение? Зовёшь и чётко говоришь, что делать. Вертеп исполняет приказы буквально.
Вздохнув, я мысленно произнёс: «По моему хотению, по моему велению, Божедомский вертеп, сбей бутылку с камня».
Я не был готов к тому, что произошло. Земля вокруг булыжника зашевелилась и из неё полезли руки. Четыре из них сцепились пальцами, подхватили пятую и подкинули вверх. В полёте мёртвая кисть ударила по бутылке, сделала сальто и показала Лукиану неприличный жест.
— Ах ты зараза! — он топнул ногой.
Руки помахали мне ладошками и тут же закопались обратно в землю.
— Отрок, я был о тебе лучшего мнения, — монах обернулся ко мне. — Показывать гадости вертепом — это неуважение к учителю!
— Отец Лукиан, — я поднял ладони, — ничего такого я не приказывал. Вот ей-богу, даже в мыслях не было.
Монах обиженно засопел.
— Занятие закончено, отрок.
Он развернулся и пошёл к дому, всем видом показывая возмущение. А мне оставалось только чесать в затылке. Магический конструкт с чувством юмора? К такому выверту некромантии жизнь меня не готовила. В любом случае, иметь шаловливые ручки в запасе — настоящий козырь. Интересно, а как они вылезают из каменного пола?
На следующий день Лукиан не трогал меня с занятиями. Так что я со спокойной душой занялся телеграфом. Прохор изготовил в мастерских комплект деталей для пяти пар приёмников-передатчиков, и я полдня возился с ними в кабинете. Нарисовал Знаки с Печатями, собрал и проверил. Заодно прикрутил систему от копирования: если кто-то сунется и попробует разобраться в магических связках, внутренность прибора просто выгорит. Добавил мелкие правки в документацию и вынес вердикт — можно запускать производство.