Дядя Сайлас. В зеркале отуманенном
Шрифт:
Мужчина оценивает женщину выше, чем она — сама себя. Возможно, в отношении мужчин женщины, в целом, бывают ближе к истине, возможно, женский взгляд здрав, а мужчины всегда заблуждаются. Не знаю, но таков, кажется, порядок вещей.
Обвинения миссис Раск были отклонены, а я, как вам известно, оказалась свидетельницей торжества мадам.
Сражение отгремело великое — и великой была победа. Мадам пребывала в прекрасном расположении духа. Воздух свеж. Вид чудесен. Я — просто прелесть. Все замечательно! Куда направимся? Этойдорожкой?
Я твердо решила не вести разговоров с мадам, я пришла в негодование
— У меня нет желания заходить в лес, мадам.
— С какой цель?
— Моя бедная мама погребена там.
— Там — где склеп? — нетерпеливо потребовала ответа мадам.
Я подтвердила.
— Право, престранни цель — не ходить туда, где погребена бедная мама! О, дьетка, что сказаль бы добри мосье Руфин, услишав такое? Ви, конечно, не совсем без сердце и потом — не без меня. Allons! [35] Пройдем тут — хотя бы часть пути!
35
Ну же! ( фр.)
Я неохотно согласилась.
Мы ступили на заросшую травой дорогу, и она скоро привела нас к мрачному сооружению.
Мадам де Ларужьер не могла скрыть любопытства. Она уселась на скамье напротив мавзолея в одной из самых своих томных поз — склонив голову на руки.
— Как грюстно… как мрачно, — бормотала мадам. — Какая величественная могиля! Каким же дольжно быть triste [36] для вас, моя дьетка, посещение этого места, когда в памяти образ милой maman [37] . Там новая надпись — разве не новая?
36
Горестный ( фр.).
37
Мама ( фр.).
Да, действительно, и мне так показалось.
— Я изнурена… Может быть, ви, моя дорогая Мод, прочтете мне ее — помедленнее, поторжестьвеннее?
Подойдя к гробнице, я, не знаю почему, вдруг кинула взгляд через плечо — и ужаснулась: лицо мадам искажала омерзительная насмешливая гримаса. Мадам притворилась, что с ней случился приступ кашля. Но это ей не помогло, она поняла, что обнаружила себя передо мной, и громко расхохоталась.
— Подойдите, дьетка, дорогая. Я вдрюг подумаля, как глюпо все это — гробнис, эпитафи. У меня не будет ничего, нет, нет, никаких эпитафи! Вначале мы считаем, что тут истина… голос мертвых, а потом видим, что просто глюпость живых. Я это презираю… Как ви думаете, дорогая, ваш Ноуль — как говорится, дом с приведенными?
— Почему же? — ответила я вопросом. Я почувствовала, что покраснела, потом, наверное, побледнела: я испытывала настоящий страх перед мадам и растерялась от ее неожиданных слов.
— Энн Уикстед утверждает, что есть призрак, — вот почему. Как же темно это место, и сколь многие из Руфинов похоронены здесь — не так ли? Какие высоки деревья крюгом, какие необхватни… и никого-никого поблизость…
Мадам жутко выкатила глаза, будто уже завидела нечто из потустороннего мира, мне же она сама показалась в этот момент исторгнутым оттуда чудовищем.
— Уйдемте, мадам, — сказала я, чувствуя, что если хоть на мгновение поддамся страху, обступавшему меня со всех сторон, то совсем утрачу власть над собой. — О, уйдемте! Пожалуйста, мадам… Мне страшно!
— Нет, напротив, ми не уйдем. Садитесь рядом со мной. Вам покажется это странно, ma ch`ere, — un gout bizarre vraiment! [38] — но я очень люблю быть поблизость с мертвыми… в уединенны места, как это. Я не боюсь ни мертвых людей, ни живых призраков. А ви виделись когда-нибудь с призраком, дорогая?
38
…милочка, — воистину причудливый вкус!.. ( фр.)
— Мадам, пожалуйста, умоляювас, будем говорить о другом!
— Какая глюпышка! Да вам и не страшно. Я — я виделясь. С призраками. Например, прошли ночью один, видом схожий с обезьянь, сидель в углю, обхватив рюками колени, — такое гадкое, старого-старого старикашки лицо у него было… и билющи большущи гляза.
— Уйдемте, мадам! Вы хотите меня напугать! — вскричала я, по-детски загораясь яростью, сопутствующей страху.
Мадам рассмеялась отвратительным смехом.
— Eh bien, глюпышка! Не скажу обо всем остальном, если уж ви в самой дело напуганы. Давайте поговорим о дрюгом.
— Да, да! О, пожалуйста!
— У вас такой добри человек — отец.
— Добрейший… Но, не знаю почему, мадам, я ужасно боюсь его и не могу сказать ему, что очень его люблю.
Мои признания, как ни странно, вовсе не были вызваны доверием к мадам, скорее — страхом. Я пыталась умилостивить ее, вела себя с ней так, будто она умела сочувствовать, — в надежде, что каким-то образом пробужу в ней сострадание.
— А не приезжаль к нему доктор из Лондона несколько месяцев назад? Доктор Брайерли, кажется, имя…
— Да, доктор Брайерли. Он оставался дня три. Не пойдем ли к дому, мадам? Прошу вас, пойдемте!
— Немедленно идем, дьетка… А ваш отец тяжельо страдает?
— Нет, думаю, нет.
— И какова болезнь?
— Болезнь? Он не болен. Вы слышали, что у него расстроено здоровье, мадам? — встревожившись, спросила я.
— О нет, ma foi… [39] ничего такого не слишаль. Но раз приезжает доктор, то не потому, что здоровье отменная.
39
Клянусь ( фр.).
— Тот был доктором теологии, как мне кажется. Он, я знаю, сведенборгианец. Мой папа не жалуется на здоровье, ему не требовался врач.
— Я безюдержно ряда, ma ch`ere, разюзнать это. И все же ваш отец — стари человек при дьетке нежного возраста. О да, он стар, а жизнь не предскажете. Он составиль завещание, дорогая? Всяки человек, обремененный таким богатством и, особенно, такими летами, дольжен иметь завещание.
— Незачем торопиться, мадам, для этого будет время, когда его здоровье ухудшится.