Дьявол и Ангел
Шрифт:
Он некоторое время смотрел на подпись, а затем бросил письмо в огонь. Кто-то вроде Саймона или бабушки может попытаться выяснить, что задумала Дезире, потому что маркиз так и не сумел убедить их, что его отношения с ней это не их треклятое дело. Он не хотел снова видеть её. К тому же существовало слишком много других проблем, которые он пытался разрешить.
Джеймс обнаружил, что некоторые из этих проблем возникли за обедом этим вечером, и значительно улучшили его настроение. Персиваль, очевидно, не знал, что в Эббонли присутствуют
После этих слов, Генри встал, вытянувшись во весь рост.
— Я не стану слушать, как какой-то хлыщ указывает мне, что делать в доме лорда Джеймса, — заявил он.
— Генри! — упрекнула его леди Найстон, а его отец бросил на мальчика суровый взгляд.
— Вы просили меня никогда не лгать, — запротестовал Генри, обращаясь к родителям. — Он — хлыщ.
Персиваль пронзил Джеймса негодующим взглядом.
— Это все ваших рук дело. Вы развратили этих младенцев.
— Мы не младенцы! — закричал Генри.
— Они не младенцы, — эхом негромко отозвался Джеймс.
Анжелика была занята тем, что деловито вышивала еще один носовой платок. Она подняла взгляд на Джеймса, её глаза сверкали.
— Я тоже думаю, что он хлыщ, — вмешалась Хелен, приходя на помощь брату. — И лорд Джеймс непременно подтвердит то, что сказал Генри.
В этот раз сдавленный звук со стороны Энджел был подозрительно похож на смех. Джеймс наклонился вперед.
— С вами всё в порядке, леди Анжелика? — заботливо спросил он.
— Да, всё хорошо, — сумела выговорить она и закрыла лицо обеими руками.
Наконец, родители Грэмы и Стенфреды сумели восстановить порядок и отослали детей наверх. Джеймс перевёл взгляд с Анжелики на Саймона, который был явно недоволен её поведением, и улыбнулся про себя. Его кузену пришло время начать осознавать, что его ожидает.
Когда намного позже он направлялся в постель, его подстерегла бабушка.
— Что на тебя нашло, Джейми? — поинтересовалась она, когда он добрался до вершины лестницы.
— Что ты имеешь в виду, бабушка?
— Это начинает выглядеть, как будто здесь обычный прием, — заявила она, взяв внука под руку. — Я продолжаю гадать, кто прибудет следующим.
Он усмехнулся.
— Не стоит ли нам заключить пари?
— Не меняй тему разговора, ты, шалопай. Что происходит?
Джеймс посмотрел на нее сверху вниз и пожал плечами.
— Я нахожу всё это довольно домашним, хотя и немного сумасшедшим.
— Джейми, — предостерегла она.
Маркиз улыбнулся.
— Я не знаю, что ты хочешь сказать мне, — ответил он. — Даже у меня должно быть несколько редких моментов в жизни, когда я веду себя прилично.
— Но Элкотты? Ты бы никогда не потерпел их здесь ни на мгновение до того… — Бабушка замолчала. — До того, как ты вернулся домой, — закончила она.
—
— Возможно, — ответила она так же тихо, и протянула руку, чтобы коснуться его щеки. — И, возможно, ты знаешь, что их присутствие забавляет Анжелику. — Она вошла в свою комнату и закрыла дверь за собой.
Некоторое время он стоял, глядя ей вслед. Бабушка Элизабет была права. Если бы маркиз был один, когда приехали Элкотты, то он бы в одну минуту вышвырнул их вместе с багажом на холодный йоркширский воздух. Они были здесь не потому, что раздражали Анжелику. Элкотты остались, потому что они заставляли её смеяться.
— Слава Богу, что ты здесь, — задыхаясь, выговорил Саймон, распахивая дверь библиотеки.
— Что случилось? — спросил Джеймс, надеясь, что никто не упал, или никого не сбросили в озеро.
— Это Персиваль и Генри. Элкотт поймал мальчика, когда тот ехал на Индиа, и принялся читать ему лекцию по поводу верховой лошади, на которой прилично ездить ребенку. Очевидно, Генри послал его к дьяволу, а затем стянул с Персиваля шляпу и заставил Индиа проехать по ней.
Джеймс улыбнулся.
— И что я должен сделать?
— Персиваль угрожает отхлестать мальчика, если он не извинится, и теперь Хелен бегает за Элкоттом с этой своей несчастной куклой. Их родители уехали, так что я привёл Энджел, но она только стоит и смеется, а сейчас заставила этого проклятого слюнявого Брутуса лаять на всех подряд. — Молодой человек упал в кресло.
Джеймс усмехнулся.
— Так вот что я слышал. — Он задавался вопросом, когда же с его кузена будет довольно резвой семьи Грэмов, и кажется, он только что выяснил это. — Саймон, — тихо рассмеялся он, — у тебя темперамент, как у монаха. К тому же у тебя точно такой же, довольно небольшой запас терпимости, мой мальчик.
— А у тебя темперамент мокрой кошки и терпимость как у буфетчицы, которая надеется на солидный куш, — отрезал Саймон в ответ. Джеймс разразился смехом, но его кузен нахмурился. — Лили попыталась помочь, но её послушался только Джереми. Она единственная, у кого здесь есть манеры, как я начинаю полагать. — Он вспыхнул, а затем внезапно встал и зашагал по комнате.
— Я рад, что она тебе нравится, — произнес Джеймс, посерьёзнев и неотрывно наблюдая за кузеном. — Я подумал, что, возможно, поговорю с её родителями в конце недели. — По правде говоря, то время, которое Джеймс провел, старательно беседуя с Лили Стенфред, напомнило ему, почему он в целом избегал девушек, недавно покинувших классную комнату. Леди обладала классической, деликатной красотой, и если Анжелика напоминала ему лису, легко перехитрившую гончих, то Лили была олененком, робким, застенчивым и нуждающимся в защите. И, к сожалению, довольно унылым, по сравнению с огненным вихрем, сопровождаемым большим мастиффом, которая отказывалась покидать его мысли.