Дьявол и Ангел
Шрифт:
— Я не крала её, — возразила Анжелика, не поворачивая к нему лица. — Я просто хотела доказать вам.
— Доказать мне что?
— Что вы не всегда и не во всем правы.
— Хм. Очевидно, я оказался прав в отношении Демона, — ответил маркиз тем же самым тоном.
Девушка бросила на него быстрый, сердитый взгляд. Ее нос был запачкан грязью, и он подумал, что она никогда не была более красивой.
— Уходите, — засопела она.
— Уходить? — тупо повторил он.
— Я больше не хочу с вами разговаривать.
Итак, Энджел всё ещё ненавидит его. Так или иначе, но
— Я не могу просто оставить вас здесь, а вы не сможете поехать обратно на Демоне, даже если захотите, потому что сейчас он уже на полпути к конюшням.
— Тогда я возьму Фараона.
— Я не собираюсь идти пешком, — категорично заявил Джеймс. Её волосы освободились от шпилек, и, пока он вынимал из них травинки, то едва удерживался от желания погрузить пальцы в длинные пряди.
— Как нелюбезно с вашей стороны, — фыркнула девушка, вытирая глаза.
Он вздрогнул и понадеялся, что она не заметила этого.
— Вы сказали, что приехали сюда не для того, чтобы вас спасали, — напомнил ей маркиз. — Я только делаю то, что вы хотите.
— Уходите, или я…
— Или вы что? — настойчиво спросил он, ему было любопытно, чем Энджел будет угрожать ему.
Она опустила голову.
— Не знаю, — пробормотала Анжелика, а затем снова выпрямилась. — Но это будет ужасно, — предупредила она.
— Я не сомневаюсь, что так оно и будет. — Джеймс поднялся и, несмотря на протесты, потянул её за собой. Она, не устояв, пошатнулась, но отказалась от его попытки поддержать её. Вместо этого девушка оттолкнула его, а затем повернулась спиной.
Брутус сидел в стороне, но когда Джеймс сделал один раздраженный шаг вперёд, собака встала и зарычала на него.
— О, ettu,Brute [13] ? — проворчал маркиз.
— Хорошая собака, — подбодрила его Анжелика, но эти слова, очевидно, убедили Брутуса, что всё опять хорошо, потому что его уши поднялись и он замахал хвостом.
13
«И ты, Брут?» (лат. Et tu, Brute?) — по легенде, последние слова Юлия Цезаря, обращённые к его убийце — Марку Юнию Бруту.
— Извините, — насмешливо произнес Джеймс. — Возможно, я должен был позволить вам упасть на голову. Может быть, это вбило бы в вас немного здравого смысла.
— В меня? — с негодованием переспросила она, снова поворачиваясь к нему лицом. — Я же не пьяная свинья.
— Нет, — парировал Джеймс, — вы — невоспитанная сорвиголова.
Энджел замахнулась кулаком, метя ему в лицо, но в этот раз он был готов. Он перехватил её запястье, крепко обхватив его пальцами. Некоторое время они сердито смотрели друг на друга, а затем она вырвала руку и, резко взметнув юбки, двинулась через луг с негодующей хромотой.
— Что, по вашему мнению, вы делаете? — спросил маркиз, схватив поводья Фараона, чтобы последовать за ней.
— Я иду обратно, — отрезала она через плечо. Из-за высокой травы ей пришлось поднять юбки до колен, и, несмотря
— О, — произнес он, пытаясь остудить свой гнев. — Что ж, я направляюсь в ту же сторону. Хотите, поедем вдвоем?
— Нет.
Энджел продолжала двигаться в сторону особняка, и он медленно поравнялся с ней, уверенный, что она сдастся и согласится проехать остаток пути. Однако в соответствии с её убедительно доказанным упрямством, она ни разу даже не бросила на Фараона тоскующего взгляда.
Это заставило Джеймса чувствовать себя совсем не по-рыцарски, и он откашлялся.
— Анжелика?
— Я с вами не разговариваю.
— Вы это уже говорили.
— Хорошо. Я рада, что вы не глухой.
— Я пытаюсь извиниться, — настаивал он сквозь стиснутые зубы. — Если вы любите Саймона, то я хочу, чтобы вы знали: я не стану… вмешиваться в вашу жизнь. — Ему отчаянно хотелось рассказать ей о Саймоне и Лили, но это больше было не его чертово дело. — И я желаю вам только счастья.
— Как мило, — пробормотала девушка, уставившись на него ненадолго, прежде чем снова отвернуться. — Если бы меня заботило то, чего вы желаете.
Наконец Джеймс решил, что можно без опаски прийти к выводу, что дела не могут обстоять хуже.
14
— Вы, должно быть, очень серьезно упали, мисс Энджел, — проговорила Тесс, раскладывая голубое платье хозяйки на спинке кресла. — Ваша амазонка — жуткое зрелище. С вами всё в порядке?
— Пострадала только моя гордость, — хмуро ответила Энджел, изучая испорченную юбку.
Всё пошло совсем не так, как она планировала. Девушка хотела доказать Джеймсу Фарингу то… ну, что-то позволяющее ему узнать, что к ней нельзя относиться несерьезно. Учитывая, что Демон почти вывихнул ей руки и теперь у неё подвернута лодыжка и исцарапаны предплечья, Анжелика вовсе не была уверена в том, кто кому преподал урок.
Она сумела бросить вызов Джеймсу, как и хотела, выставив себя при этом законченной мегерой. Ей остается одно из двух: или продолжать злится на него или броситься в его объятия и уничтожить ту маленькую частичку респектабельности, которая осталась у неё. Всё так запуталось. Джеймс Фаринг украл её сердце, и она не имела представления, как вернуть его, или как продолжать жить без него.
Отсиживаться наверху, лишаясь обеда, выглядело немного по-детски, но у Энджел не было настроения ловить разочарованные взгляды, которыми обменяются её отец и мать, сокрушаясь по поводу неисправимой дочери. Анжелика выпрямилась. Возможно, если она будет вести себя достаточно плохо, то они и вовсе откажутся от свадьбы. Через мгновение девушка снова ссутулилась. У неё вовсе не было желания оказаться сосланной в Австралию вместе с Брутусом, а это стало казаться следующей ступенькой вниз рядом с той, где она находилась сейчас.