Дьявол в бархате
Шрифт:
— Так говорит дьявол. — Помолчав, Мег добавила: — Он видел так много смертей!
— А Лидия… — Фентон колебался. — Лидия, безусловно, понимала, кто дал ей яд. Но даже Джудит Пэмфлин она только сказала, что хочет поговорить со мной, ни проронив ни слова о моем визите с кубком. Она не причинила никаких хлопот — даже, когда умерла.
— Знаю, — Мег опустила голову и заплакала. — Это потому, что она… Нет, я не стану больше говорить о ее любви к тебе! Но отчасти причиной было и то, что Лидия рассматривала происшедшее, как правосудие
— Я убил ее, Мег!
— Нет, ты не убивал ее! — твердо ответила Мег. — Я докажу это, открыв тебе тайну. Когда сэр Ник совершил свое последнее черное дело, — ее голос стал еле слышным, — его душа была извлечена из твоего тела и унесена прочь, прежде чем ты открыл глаза…
— Унесена дьяволом?
— Нет, иначе тебя бы уже не было в живых. Унесена Тем, — в голосе Мег послышался страх, — о Ком я не смею говорить. И теперь твоя собственная душа — душа Николаса Фентона из Кембриджа — навечно обосновалась в твоем новом теле. Больше не спрашивай меня об этом. Главное, что тебя по-прежнему преследуют многие люди. Китти, кухарка…
Фентон, теперь вспоминая с пониманием свое изменившееся поведение в течение последних двух недель, сразу же выбросил эти мысли из головы.
— Стала бы Китти, девка из Эльзаса, несомненно известная многим магистратам, разоблачать меня как убийцу? И ей бы поверили?
— Поверили бы девице, которой покровительствует милорд Шафтсбери и «Зеленая лента»? Ей уже поверили! Она расхаживает, увешанная драгоценностями, в сопровождении охраняющих ее фехтовальщиков. План Шафтсбери состоит в том, чтобы лишить тебя покровительства короля…
— Покровительства короля?
— О, король подчинится этим требованиям — он ведь всегда так делает, опасаясь недовольства в обществе. Разве ты не сказал это ему в лицо, правда, по другому поводу?
Мег протянула ему руки.
— С того самого вечера, когда ты заключил сделку с дьяволом, — продолжала она, — ты был жертвой обмана и мошенничества. Он охотно согласился на все твои условия и буквально придерживался их. Ведь сам дьявол ничего не предпринимал против тебя — все это было предначертано историей. Он рассвирепел только потому, что ты смеялся над ним. Ты неправильно понял причину его гнева — вот и попал в затруднительное положение, считая себя в безопасности. И все же ты победил его… Что еще тебе непонятно?
— Рукопись Джайлса, — сказал Фентон. — Это тоже обман, хотя в настоящее время она еще не написана!
— Что ты имеешь в виду?
— Почему он вообще написал этот манускрипт? Уничтожив с помощью взяток и подкупов все листовки и памфлеты и даже запись в Ньюгейте, Джайлс хотел, чтобы имя его хозяина не было опозорено в глазах потомства. Люди прочтут только об убийстве, причем страницы с указанием имени преступника предусмотрительно окажутся вырванными, и о благородном сэре Нике, умершем своей смертью много лет спустя. В действительности же он, очевидно, был повешен, а значит, это предстоит и мне.
— Нет! — возразила Мег. — Этого не произойдет, если у тебя хватит духу изменить историю, как ты и собирался с самого начала. Ты сделаешь это?
Ветерок, все еще шелестевший на Тауэр-Грин, придал бодрости Фентону, как купание в холодной воде.
— Сделаю! — ответил он, радостно улыбнувшись и похлопав по рукоятке шпаги. — Ты готова?
— Готова? К чему?
— Сопровождать меня — к чему же еще? Черт возьми, я еще никогда не видел тебя дрожащей и плачущей! Ты боишься?
Мег шагнула назад и распахнула плащ.
— Я убедила короля, что должна бежать вместе с тобой, — призналась она. — Под платьем и нижней рубашкой на мне одет пояс с карманами, где находятся драгоценные камни, чтобы у нас были деньги, и защищенное от воды письмо от его величества французскому королю Людовику. Но когда я увидела тебя, то решила остаться здесь, если ты сам не попросишь меня…
— Тогда я прошу тебя!
— Ради любви?
— Да! Но мы поговорим об этом, когда будем в безопасности. Слышишь? Из Башни Уэйкфилда уже не доносятся звуки пирушки. Они идут сюда!
— Я все еще принадлежу дьяволу, независимо от того, буду ли я Мег Йорк или Мэри Гренвилл. — Мег была не в силах сдержать слезы.
Фентон, готовый двинуться к двери, резко повернулся.
— Думаешь, я, который сам имел дело с дьяволом, беспокоюсь о том, служишь ты ему или нет? К тому же мне кажется, что его Оппонент уже сделал тебя другой… Ты не можешь плыть в плаще и платье — сними их!
Теперь уже Фентон, а не Мег, тревожился о времени.
Если они застанут здесь Мег, то и она, и он прямиком попадут в лапы милорда Шафтсбери, который со всегдашней улыбкой на лице будет держать их мертвой хваткой.
Но Мег все еще колебалась. Откинув назад локоны, она бросила быстрый испуганный взгляд на дверь, выходящую на дорожку для часовых. Фентон собрал в кулак всю свою волю.
— Ты боишься дьявола? — спросил он. — Ручаюсь тебе, что мы убежим из Тауэра, даже если сам дьявол стоит за этой дверью. Пошли!
Мег сбросила плащ, потом с трудом стянула через голову черное с серебром платье, разорвав материю. Оставшись в нижней рубашке и чулках, она сняла туфли и поспешила за Фентоном.
Хотя ветер с реки почти стих, Фентон, открыв тяжелую дверь, придерживал ее, пока Мег проскользнула мимо него к зубчатой стене у башни. Осторожно закрыв дверь, он последовал за ней, подталкивая ее вперед.
Внизу вода тихо плескалась у стены. Фентон бросил быстрый взгляд налево. Желтые фонари в башне Уэйкфилда начали двигаться вниз.
— Держись одной рукой за зубец, — шепнул он, обняв Мег за талию, — поднимайся в пространство между зубцами, а потом прыгай! Когда будешь плыть под причалом, берегись течения и свай. Ну, действуй!