Дьявол в Лиге избранных
Шрифт:
На нем были джинсы и расстегнутая голубая батистовая рубашка навыпуск, вся покрытая мазками краски. Холсты стояли прислоненные к стене, одни побольше, другие поменьше. Я постучала о дверной косяк.
– Я сказал, уходи!
– Прости, но у меня появилась вредная привычка не делать того, что следует.
Он перестал писать и обернулся. С кисти, которую он держал в руке, брызгами полетела краска. В его темных глазах чувствовалось напряжение, и на долю секунды мне показалось, что он накричит на меня. Но он улыбнулся, и кровь прилила к моим и так слегка
– Ты по-прежнему хочешь, чтобы я ушла?
Кто знал, что я могу быть скромной.
– Черт, нет.
Он бросил кисть на палитру и подошел ко мне. Я оказалась в его объятиях прежде, чем успела напомнить себе, что пришла сюда не за этим.
– Боже, ты просто бальзам для моих намозоленных глаз. С тех пор как ты разослала приглашения, здесь кишат какие-то люди. Каждый раз, как я оборачиваюсь, кто-то еще хочет посмотреть мои работы. Уже слишком поздно все отменить? – сказал он, прижавшись ко мне щекой.
– Слишком поздно, – пробормотала я.
– Черт. – Он рассмеялся и поднял меня в воздух.
Он не понес меня в дом, в комнату наверху, – слишком сильно было одолевавшее его нетерпение. Несколько секунд спустя одежда в беспорядке валялась на цементном полу, заляпанном краской, а мы на рабочем столе моего художника занимались вещами, весьма далекими от живописи. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что совершенно забыла о Никки, выставке и даже об исчезнувших деньгах.
Глава двадцать пятая
Выставка «Впечатления Сойера Джексона» состоялась в чудесный вечер с идеально чистым, усеянным звездами небом. Все самые важные персоны ответили на приглашения согласием, и галерея радовала глаз блеском драгоценностей, белыми стенами и картинами моего художника.
На мне была потрясающая (если допустимо так отзываться о собственных вещах) широкая шелковая юбка цвета ночного неба с легким мерцанием, белая блузка и довольно большое количество изысканных (хоть и фальшивых) украшений. Сойер появился за десять минут до того, как его работы должны были предстать перед публикой. Он вызывал восхищение, прокладывая себе путь сквозь толпу, такой сексуальный в своем черном костюме и синей рубашке без галстука. Он направился прямо ко мне, и выражение его глаз было более теплым, чем это уместно при большом скоплении людей, – тем более что рядом со мной стояли мои родители. В качестве предупредительной меры (зачем рисковать?) я протянула руку для рукопожатия, как настоящая бизнес-леди, какой я старалась казаться.
Сойер удивленно поднял бровь. Мать странно посмотрела на него, отец смерил взглядом.
– Так, значит, это вы – Сойер Джексон? – сказал папа.
Я официально представила их друг другу. Мужчин разделяло расстояние немногим больше фута. Оба были высокими, хорошо сложенными и сильными. Было видно, что они невзлюбили друг друга с первого взгляда. Я обрадовалась, когда мать извинилась и потащила отца поприветствовать только что прибывшего конгрессмена.
Улыбка Сойера потеплела. Его абсолютно не тронул проницательный
– Ты чудесно выглядишь, – сказал он.
Как я ни любила комплименты, важно было, чтобы никто не заметил ничего такого. Я отступила со смехом, который со стороны мог показаться не более чем дружеским.
Он тихо засмеялся в ответ, тем своим смехом, который дрожью отзывался у меня в позвоночнике.
– А волосы!.. – Я слегка потеряла рассудок и уложила их локонами. – Чертовски сексуально.
– Тебе все кажется сексуальным, – я попыталась изобразить строгость.
Он лишь сильнее рассмеялся.
– Я буду вести себя хорошо, – сказал он и обвел глазами галерею. – Твоя подруга зашла сегодня в студию.
– Подруга? Какая?
Он кивком указал в дальний конец зала. Я проследила за его взглядом и была неприятно удивлена.
– Пилар Басс?
– Она самая.
Пилар стояла в окружении других дам из Лиги с высокими хрустальными бокалами шампанского в руках.
Он кивнул:
– Она хотела посмотреть мои работы. Сказала, что она председатель какого-то комитета и хочет, чтобы я принял участие в ее новом проекте.
Я была озадачена. Пилар за моей спиной пыталась провести свой новый проект? Сначала Никки. Теперь это.
Но я до сих пор не могла понять почему.
Мое сердце учащенно забилось, а все беспокойство, которое внушала мне Пилар, завязалось тугим узлом у меня в груди. Мне это совсем не понравилось.
Невеселые мысли прервала директор галереи.
– Карлос повесил последнюю картину. – Она тяжело дышала, и в ней не было обычного спокойствия. – Это безумие. Надеюсь, вы знаете, что делаете.
– Пегги, с тобой все в порядке? – спросила я, но она уже ушла, торопливо направляясь к подиуму.
– Пожалуйста, внимание! – сказала она. Толпа притихла, и Пегги поприветствовала мэра города. Напряженное ожидание нарастало, пока мэр, выйдя вперед, распространялся о галерее, Сойере и любви жителей Уиллоу-Крика к искусству.
– Без дальнейшего промедления представляю вам «Впечатления» Сойера Джексона, – закончил мэр, сдергивая драпировку с первой картины.
По залу прокатились приглушенные вскрики удивления, но я смотрела на Сойера. Лицо его, и до этого мрачное, стало напоминать грозовое небо. Он был очень-очень зол, хотя я не могла представить себе почему.
Обернувшись, я увидела, в чем дело. Лучше бы я не оборачивалась.
Я оступилась, отшатнувшись назад, и Сойер поддержал меня, чтобы я не потеряла равновесие. Передо мной предстала картина, которую я никогда раньше не видела, должно быть та последняя, которую повесил Карлос. И я поняла причину крайнего волнения Пегги.
– Господи, Фредерика, – прохрипела моя мать. – Скажи мне, что это не ты.
Если бы только я могла. Но я потеряла дар речи и не могла ничего придумать. Как можно объяснить происхождение этой небольшой картины, на которой была изображена я без какой-либо одобряемой Лигой одежды?